Проехали Инсбрук. Иногда поезд останавливался, и высаживалась очередная команда. Наконец, приехали и мы. Сошли. Стоят люди с такими же дощечками. Присоединяемся к ним. Читаю название станции : "Имст". Так вот оно что! Это, оказывается, городок, в который мы приехали, так называется.
Между тем события разворачиваются: нас начинают строить. Мы, военные, быстро разобрались, а вот гражданские, не служившие в армии, замешкались. Тут маленький уродец проявил необыкновенную прыть: истошно заорал фальцетом что-то по-немецки, стал тыкать своими кулачками в стены, потом отбежал в сторону, набрал камешков и стал ими бросать в нас. Это было не так страшно, как смешно. Однако мы поняли: здесь нас могут и будут бить.
Привели в лагерь. Он из четырех бараков по четыре комнаты в каждом. Перпендикулярно к ним другой такой же барак. Там столовая с кухней, канцелярия, квартира лагерфюрера. Два крайних барака обнесены колючей проволокой. Вышло какое-то начальство. Рассматривают нас, как диких зверей. Здесь русские впервые, до нас не было.
- Кто понимает по-немецки?
Молчим как рыбы. К стыду моему должен признаться, что я изучал этот язык и в техникуме, и в институте, но так плохо (лишь бы сдать), что начисто забыл все. Да и остальные трое или четверо изучали. А теперь стоим как истуканы. Привели долговязого поляка. Тот знал русский и немецкий довольно сносно. Объяснил нам, как себя вести. Развели по штубам (комнатам). На стене висит инструкция на русском языке "Правила для рабочих с Востока". С немецкой аккуратностью перечислены все наши обязанности. В начале и в конце подчеркнуто: только при соблюдении всех этих правил мы можем рассчитывать на приличное обращение.
В комнатах чисто. В середине два длинных стола, по бокам двухэтажные деревянные кровати. Они заправлены: матрац из стружек, две простыни, одеяло байковое, подушка. Значит, нас ждали. Повели обедать. Суп с перловой крупой, на второе картофельное пюре. Без хлеба. Впрочем, немцы вообще обедают без хлеба. Хлеб выдают на завтрак и ужин, примерно по 300 граммов. Позднее мы узнали, что попали в хорошую фирму. Дело в том, что нас, русских, здесь было мало, что-то около 30 человек, и готовить для нас отдельно было невыгодно, хлопотно. Поэтому нас кормили из общего котла, что и других иностранцев. Разница была в том, что им давали масло, а нам маргарин. В других лагерях было гораздо хуже, это мы узнали потом. После обеда ворота - на замок. Значит, снова за колючей проволокой.
Этот факт на многих, особенно гражданских, подействовал удручающе. Но я сразу заметил, что изоляция эта носит довольно условный характер: нет ни вышек, ни часовых, и бежать отсюда не представляет особей трудности. Это вскоре подтвердилось. На второй или третий день бежали двое: Ванька — москвич и мой будущий «сынок» Миша Вольгут, красивый паренек лет 16, высокий и тонкий, как тростинка. Ночью, около уборной поставили на проволоку деревянный решетчатый тротуарчик и по нему перебрались за ограду. Пример заразителен. Дней через пять бежали еще трое, прямо с работы, охрана фактически отсутствует. На что они рассчитывали - трудно сказать. Через два месяца штрафного лагеря все пятеро вернулись к нам как скелеты и голодные как сто волков.