— Я спасаю вас от жарких словесных баталий, — сказал он девушке.
Она рассмеялась своим гортанным смехом.
— Да мне здесь не позволяют и рта открыть. Но все равно они славные ребята.
— А профессор Мазер?
— Он лучше всех.
— Он вам нравится?..
— Но… я очень плохо его знаю, а он, ручаюсь, увидев меня на улице, даже не узнает. Но при нашей первой встрече… Мой друг, — он теперь не так часто бывает здесь, — но в тот вечер, когда он нас с мистером Мазером познакомил, вы не поверите, я чувствовала себя королевой Викторией, а он был для меня сэром Вальтером Ралли,[7] или еще кем-то в этом роде. Вы не представляете…
— Королева на один день, — пробормотал Маркс.
— Совершенно верно. В следующую нашу встречу и потом, каждый раз, когда я осмеливалась подумать, что могу заговорить с ним… мне казалось, что я умру! Вы меня понимаете?
— Как зовут вашего друга, того, что познакомил вас?
— Джефри Остерман. Правда, красивое имя Джефри?
Маркс кивнул.
Салли сама взяла стакан с подноса у бармена, вежливо нагнувшегося, чтобы обслужить их.
— Джони, мой любимчик, — сказала она.
— А Чарли? — Бармен подмигнул Марксу.
— Нет, Джефри, — сказала Салли.
Бармен ушел, сделав вид, что зажимает нос, но так, чтобы Салли не заметила, и подмигнул Марксу. Видимо, это была его реакция на имя Джефри.
Салли одним глотком опорожнила половину стакана. Она явно относилась к любителям дюбонне.
— Вчера вечером Мазер был в хорошей форме? — спросил Маркс.
— В наилучшей! — экзальтированно воскликнула Салли. — Мальчики что-то обсуждали, — они всегда о чем-то спорят, — как вдруг совершенно неожиданно, словно кроме него и меня никого больше не было, мистер Мазер стал читать стихи. Мне они понравились, он все больше вдохновлялся, был так драматичен, и смотрел на меня, потому что знал, что я одна его понимаю. Другие вообще ничего не поняли.
Маркс невольно ухмыльнулся.
— Что за стихи он читал?
— Я не очень разбираюсь в них, но что-то патриотическое — о тирании, крови и насилии. Потом мальчики говорили, что он просто разыгрывал их. Они считают, что лорд Байрон типичный мещанин. Только я одна понимала, почему он, читая стихи, расстегнул и откинул назад ворот своей сорочки и проводил рукой по своим густым волосам.
— Профессор Мазер?
Салли утвердительно кивнула, а у Маркса появилась пища для новых размышлений. Он вспомнил последнюю запись в дневнике доктора Бредли: эпизод, когда, разыскивая в Афинах памятник Байрону, Бредли объяснял русскому коллеге, кто такой поэт Байрон. Как странно, что в тот вечер или, может быть, даже в тот же час, когда был убит Бредли, его друг Мазер читал в таверне стихи Байрона.