Она жила в конце улицы Карл Маркс Бразер, в квартире над рыбной лавкой. Поэтому в ней постоянно стоял стойкий запах рыбы, особенно летом, когда едва выбравшись из невода, рыба-хек, почувствовав волю, начинает источать свои ароматы. А чай у Берты — это были четыре сардельки в белом вине, которые она стянула из личного продуктового шкафа Ипполита. Настоящие лионские сардельки: толстые, сочные, с крупинками сала внутри и лопнувшей шкуркой, из которой сочился сок. Пока она поджаривала сардельки, она объяснила, что кухня — ее хобби. Она глубоко презирала усатого повара из своего ресторанчика, этого нечистоплотного старого пьянчужку, который варил спагетти, годившееся разве что на клей для афиш, и совсем не умел жарить мясо. Единственное, на что был способен старый пень, — это сварить телятину, да иногда приготовить заварной крем, когда он пек пирожное.
Берюрье набожно складывает руки.
— В тот день, ребята, я ел самые потрясающие сардельки в моей жизни! Было такое ощущение, что ты причащаешься!
Он внюхивает свои эмоции, как нюхательный табак, и берет в руки свою энциклопедию, на которую совсем перестал ссылаться.
— До того, как я продолжу рассказ о своем личном опыте, надо снова окунуться в классику. В этой книге они очень длинно, как от Бордо до Парижа, распространяются о том, что связано со свадьбой, что ей предшествует, о помолвке, о правилах сватовства и всех проблемах. Они прежде всего подчеркивают, что девчонки с самых ранних лет только о том и думают, как бы окольцеваться. Распутные или целомудренные до такой степени, что все у них поросло паутиной, эти мамзели пуще всего на свете боятся Святой Екатерины покровительницы девственниц. Поэтому с их стороны надо остерегаться ловушек для мужей, которые они ставят для вас на тропе своего целомудрия.
Потрясая своей библией, он злорадно изрекает:
— Я проштудировал основательно этот вопрос в учебнике. Вот, в общей сложности, за что ратуют эти ученые шаркуны. Когда молодой человек завлек девчонку в свои сети, охмурив ее своими усиками и выдав ей длинный комплимент на пневматических вздохах, он решает прощупать почву насчет женитьбы. В то время было принято проводить расследование по поводу family[23] девушки, чтобы установить, нет ли в ее родословной жуков-долгоносиков, не скрывает ли ее папа какую-нибудь дурно пахнущую историю типа банкротства, не искупает ли ее старший брат невинную ошибку своей юности в высшем колледже государственной тюрьмы Френ. Для этого к крале направляли дружка-приятеля молодого человека. Специальный посланник по этому случаю надевал парадную одежду — жакетку и шляпу циркового фокусника. Разговор с папой он начинал охмуряющим тоном: «Мой приятель Имярек, который испытывает чувства к вашей дочке, поручает мне справиться насчет ваших чувств, чтобы не набить ненароком себе шишку о вашу дверь, барон…» Или что-нибудь в этом духе. Старый барон скреб бородку (а в те времена было модно носить бородку) и отвечал, что весьма польщен, но тем не менее обязан сообщить об этом своей родне. Как бы не так! Он просто выигрывал время, чтобы провести контр-расследование. Он хотел разузнать побольше о Ромео, быть уверенным, что господин ухажер не отец-одиночка, что он не прожигает жизнь в казино, что он ведет цельный образ жизни. Ну, допустим, расследование показывает, что претендент на руку его дочери белый, как стиральный порошок «Персиль». Тогда тесть и посланник организуют встречу на нейтральной почве двух семей, чтобы поближе вглядеться в физиономии друг друга. Часто такие встречи происходили в музее или в городском саду, или на паперти церкви после окончания службы. Неожиданная встреча нос в нос, притворное удивление. «Это просто судьба! Мадемуазель Матильда, вы здесь! И с вашими предками! Позвольте вам представить папу-маму…»