Хунну и Гунны (Иностранцев) - страница 13

. С этими возражениями Клапрота согласился позже и F.Н. Müller (Der Ugrische Volksstamm, 1837, т. I, стр. 88). Говоря о том, что имя Волги Итель или Итиль — турецкое, он считает неосновательным мнение Бергмана и отвергает его. Кроме этих двух учёных, восстал против доводов Бергмана и Венелин (Древние и нынешние Волгаре, т. I, 1829, стр. 166). Он же справедливо указывал и на несостоятельность доказательств этого учёного, основанных на сходстве обычаев и физического типа. Мы со своей стороны должны сказать, что считаем лингвистические доказательства такого рода, какие приводил Бергман, только вспомогательными и совершенно недостаточными, как единственный довод в пользу принадлежности народа к тому или другому племени. Самостоятельного значения придавать им нельзя. Мы в данном случае не говорим, разумеется, об остатках народной письменности (каковы напр. Орхонские надписи) — их значение для истории чрезвычайно важно. Если мы будем иметь что нибудь подобное в истории Гуннов и Хунну, то вопрос о происхождении этого народа будет решён бесповоротно. Недостаточными для решения мы считаем отдельные слова и имена, дошедшие в транскрипции на языках других народов.

Рассмотрев гипотезу Палласа и доводы Бергмана в пользу монгольского происхождения Гуннов и специально их тожества с Калмыками, мы пришли к убеждению, что их мнения уже достаточно опровергнуты, так что те, которые желают видеть в Гуннах Монголов или Калмыков, должны привести новые доказательства, а не ссылаться на двух вышеприведённых учёных — их взгляды и доказательства в настоящее время не выдерживают критики.

Несколько других, хотя и близких к двум вышеупомянутым учёным, воззрений придерживался известный французский историк Амедей Тьерри. Так как он писал значительно позже Палласа и Бергмана, тогда, когда появились и получили большое распространение другие теории о происхождении Гуннов, то, высказывая свои взгляды, он должен был считаться с воззрениями других учёных. Его своеобразное мнение, хотя и не высказанное так положительно в пользу монголизма, как мы видели это у Бергмана, всё–таки должно быть причислено к этой теории. Высказал он его в своём двухтомном сочинении: «Histoire d’Attila et de ses successeurs (Paris, 1856). Излагая историю великого гунского завоевателя, он должен был коснуться вопроса о происхождении его народа. Этому он посвятил несколько страниц своего сочинения (6–9 I тома), при чём высказал своё мнение только как предположение. Говоря о населении Восточной Европы во время появления Гуннов и специально о Финнах, он заметил следующее: «На Востоке имя Финнов исчезло, уступив место названиям союзов, которые, образовавшись около Урала, воздействовали то на Европу, то на Азию, чаще на последнюю. Самым знаменитым из этих союзов был, кажется, союз Khounn, Hounn или Гуннов, который покрывал своими ордами оба склона Уральского хребта и долину Волги». Далее, сообщив известия Птолемея и Дионисия Периегета об этом народе, он передал то, что история сохранила нам о внутреннем устройстве Гуннов. Они разделялись на две большие группы, при чём принадлежащие к восточной или каспийской назывались Белыми Гуннами, а к западной — Чёрными. Тьерри по этому случаю высказал предположение, что «гунское владычество простиралось к Востоку на народы турецкого племени, а к западу — на Финнов и, по весьма вероятной гипотезе, господствующее племя было монгольское, более резко выражающее физический тип азиатов, чем Финны. Действительно, история рисует нам Аттилу и часть гунского народа с типичною калмыцкою наружностью». Наружность Аттилы он считал, судя по сохранившемуся описанию, скорее монгольскою, чем восточно–финскою. Далее он привёл известие Аполлинария Сидония о том, что Гунны искусственно безобразили своих детей (вдавливали нос, придавали черепу острую форму и т.д.). Объяснение, которое дают этому древние писатели, т.е. что Гунны делают это для того, чтобы шлем сидел крепче на голове, Тьерри считал не заслуживающим внимания. Он скорее думал, что, так как Монголы были господствующим племенем, то их наружность считалась аристократической, и потому подданные старались искусственно приблизиться к господствующим — вот причина изменения их наружности.