Более всего он сказал о Хунну в главе, посвящённой турецким народам (стр. 249–330). Турецкое племя, считает он, как и большинство исследователей, одним из самых древних в Средней Азии, самым большим по числу принадлежащих к нему народов, наконец имевшим более всех других сношений с Западом. Он замечает, что, когда Китайцы говорят о народах, принадлежащих к тунгузскому племени, то только сообщают, что они потомки Дун–ху, когда же говорят о народах турецких, то относят их к потомкам Хунну. Сохранённые китайскими летописями слова языка Хунну он считает турецкими; страна, из которой вышли Хунну, та самая, которую все известные нам турецкие народы называют своей родиной. «Если вероятно, что империя Хунну, рассматриваемая на всём её большом протяжении, заключала в себе многие тунгузские, монгольские, сибирские, готские и может быть финские племена, тем не менее, можно сказать наверно, что главное ядро и господствующий народ были Турки» (стр. 326–327). Исследуя границы распространения Хуннуского владычества, он думает получить правильное понятие о распространении турецкого племени, «если не в его первобытном состоянии, то по крайней мере в самом древнем из известных нам по истории» (стр. 327).
Сравнительно очень мало сказал он об отношениях Хунну к Гуннам. Мельком он заметил только, что не могут касаться его сочинения события, «которые распространили имя Хунну на Гуннов, если только это имя есть то же самое, что имя Гунн» (стр. 328). Тут же он добавил, что хотя Дегинь и считал это тожество несомненным, однако он представляет довольно много затруднений (каких именно, он не сказал) и нуждается в новых доказательствах (стр. 328, прим. 3).
Из этого обзора мнений Ремюза мы можем заключив, что он главным образом говорил о происхождении Хунну, причём считал как этот народ, так и его потомков Ту–гю — Турками, допуская впрочем, что в их состав входили и другие элементы, но только в виде подданных или вассалов. Гуннов же он считал Финнами. Этого он впрочем не доказывал или считая аксиомой, или думая, что этот вопрос не относится к области его знаний, и потому опираясь на мнение других. Из этой разноплеменности Хунну и Гуннов естественно следовал вывод, что они не могли быть одним и тем же народом. Могла быть только передача имени, о которой, впрочем, как мы уже видели, Ремюза не распространялся.
Перейдем теперь к разбору его мнений. То, что он высказал по поводу происхождения имени Хунну, весьма вероятно. Некоторые учёные[34], приняв это воззрение, не соглашались при этом с его переводами некоторых имён этого народа