Хунну и Гунны (Иностранцев)

Впрочем, насколько я мог заключить по сочинениям некоторых из этих учёных, переведённым на немецкий или французский языки, напр., Hunfalvy «Ethnographie von Ungarn», в целях изучения отечественной истории их интересовал преимущественно вопрос о Гуннах; относительно же истории Средней Азии они следовали тем или другим мнениям ориенталистов, выраженным в сочинениях, написанных на языках более доступных.

В данном случае мы основываемся на мнении нашего покойного историка–синолога проф. С.М. Георгиевского, «Первый период Китайской истории», стр. 185.

Мы к несчастью не могли воспользоваться этой работой, так как её нет ни в Публичной, ни в Университетской, ни в Академической библиотеках, а выписать оказалось невозможным, так как она библиографическая редкость.

Под Средней Азией мы разумеем внутреннюю часть азиатского материка, ограниченную с севера Алтаем, с юга — Гималаями и китайской низменностью, с запада — Каспийским морем, с востока — Великим океаном. К таком значении мы и будем постоянно употреблять это имя в нашей работе.

Дегинь счёл, вероятно, это разделение чисто–географическим. Впрочем он нигде в своём сочинении не высказался по этому поводу.

Приведём некоторые примеры: «Гунны впоследствии носили имя Турок» (т. I, ч. I, стр. 5) «Турки Татарии происходили от древних Хунну» (т. I, ч. I, стр. 225). «История сохранила нам только известие о времени некоторых вторжений этих народов (т.е. Гуннов) или скорее Татар вообще» (т. I, ч. II, стр. 16). «Монголы, по словам всех писателей, особая орда, происшедшая от турецкого парода» (т. I. ч. I, стр. 272) и т.д., см. т. I, ч. II, стр. 18, т. I, ч. II, стр. 368, т. II, стр. 2 и др.

При полном отсутствии точных данных возникли различные предположения. О. Иакииф Бичурин, также старавшийся согласовать эти известия («Собрание сведений о народах Средней Азии». Введение к первой части, стр. I–II), думал, что от Монгол–хана произошёл дом Хун–ну, а от Татар–хана дом Дуи–ху. И те, и другие были, по его мнению, Монголы. Вот его слова: «Хунну, по азиатским (он различает китайских и азиатских историков, разумея под последними мусульманских) историкам дом Могул–хана… Дун–ху, по азиатским историкам дом Татар–хана»… Шмидт (Forschungen, стр. 11) не верил в возможность существования этих ханов.

Напр. г. Семёнов, на стр. 400 I тома русского перевода «Землеведения Азии» Риттера (СПб. 1860) выразившийся так: «Дегинь, а в настоящее время о. Иакинф, считали Хунну за тождественное с Гуннами Аттилы монгольское племя». Впрочем, он, на стр. 630 того же сочинения, уже изменил своё мнение и считал Дегиня только сторонником тожества Хунну и Гуннов.

Мнению Дегиня следовали многие историки XVIII века, его современники. Таковы напр. Pray (Annales veteres Hunnorum, Vindobonae, 1701, стр. 1–60), и Гиббон (История упадка и разрушения Римской империи, т. III).

Он употребляет не слово peuple, a nation, нацию, народ как государство.

Н.А. Аристов. (Заметки об этническом составе тюркских племён. Живая Старина, 1896) прямо отказался, в виду общего признания важности и возможности этнографической классификации, опровергать мнение г. Каёна, что эта классификация невозможна.

Мы отлично знаем, что возможно усвоение народом чуждого языка. Но это исключение, а мы говорим об общем правиле.

Статья Тунмана «De Chunis, Cunis, Hunnis et Cumanis» (помещена в Acta societatis jablonovianae 1773), указанная Голубовским (Печенеги, Торки и Половцы; об этом сочинении см. ниже), не только ничего не говорит о происхождении Гуннов, но и истории их касается очень мало.

Ср. производство этого имени у Пешеля, Народоведение, русск. перев. 1890 г., стр. 388.

Дело в том, что Нейман признаёт в народе «лысоголовых» Геродота — Калмыков «ветвь далеко распространённого монгольского народа». Он приводит известие о том, что в глубокой древности эти Калмыки перешли с Востока на Запад и расположились у Кавказа и в Малой Азии, т.е. то самое предание, которое привёл Паллас.

По поводу заключения о родстве народов на основании сходства обычаев см. слова А. Гумбольдта, цитованные в «Geschichte der Völkerwanderung» Пальмана, стр. 88.

На близкую связь между монгольскими, финскими, турецкими, самоедскими, тунгузскими, северо–восточно–сибирскими и северо–американскими племенами первый указал известный датский филолог Раск. Многие авторитетные учёные согласились с этим; см. Кастрен, Reiseberichte und Briefe, стр. 10.

От чего впрочем не свободен и сам Клапрот.

Не защищая тожество Денцука с Денциком, надо сказать, что в V веке у Гуннов могло быть буддийское божество.

Относя Тьерри к сторонникам монголизма, мы не можем сделать того же в отношении Уйфальви, хотя Сейус (Sayous «Les origines et l’époque payenne de l’histoire des Hougrois», стр. 30) и считает мнения их тожественными, потому что оба они считали Гуннов «находившимися под монгольским влиянием». Однако на это влияние они смотрели различно.

Здесь заметим, что Иакинфу принадлежит верное мнение, которое мы видим уже у сторонников политической классификации — Дегиня и Каёна, мнение, что у кочевых народов Средней Азии племенное или родовое имя распространяется на целый народ, т.е. на совокупность племён и родов. Однако мы видим, что это воззрение нисколько не мешает Иакинфу придерживаться этнографической классификации, что составляет его преимущество перед двумя вышеупомянутыми исследователями. Приведём несколько примеров этому. «Поколениям, т.е. владетельным домам, занимающим Монголию, даём ныне название Монголов не потому, чтобы они происходили от дома Монголов, но потому, что сей дом, усилившись, наконец все прочие поколения своего племени покорил своей власти и составил как бы новое государство, которое мало по малу приобыкли называть Монголами же, по прозванию господствующего дома. Сим образом разные монгольские (ошибка Иакинфа в том, что он думал, будто всё население теперешней Монголии всегда было монгольское) поколения и прежде назывались общими именами: Татаньцев, Киданей, Хойхоров (Уйгуров), Тулгасцев, Сяньбийцев, Хуннов и т.д.» (т. I, стр. 167). «Целое государство или народ получаст у Монголов название от имени господствующего дома, а каждый аймак от владетельного поколения. С падением владетельных домов народ их не теряет своего бытия, но с переменою оных получает только новые названия. Сим образом один и тот же монгольский народ существует от древнейших времён до ныне под разными только именами» (т. II, стр. 2).

Мы не можем придавать этому переименованию большого значения, потому что имя Хунну нисколько не дальше, если не ближе к имени знаменитого народа Аттилы, чем Гунну. По латыни они называются Hunni, а по гречески Χοΰννοι, Οΰννοι, Οΰννοι, [в тексте использованы разные диакритические знаки над υ] по русски правильнее писать их Хунны.

За исключением Тьерри, который впрочем и не является типичным представителем этой теории.

Под татарскими в его время подразумевали турецкие, монгольские и тунгузские языки; см. по этому поводу Rémusat, «Recherches sur les langues tartares».

Это заблуждение было впрочем распространено в его время и ранее. Напр. Ремюза, придерживавшийся совсем других взглядов относительно происхождения Хунну, считал Турков народом кавказской расы, см. в его Recherches, стр. XXXVI.

См. напр. В.В. Григорьев, «Восточный Туркестан» (Землеведение Азии Риттера), выпуск второй, стр. 9–10. Китайский текст переведен у Иакинфа «Собрание сведений», т. III, стр. 145; сравн. там же, стр. 61.

См. Иакинф «Собрание сведений», т. III, стр. 163 и географический указатель, стр. 109; Аристов «Заметки об этническом составе тюркских племён», Живая Старина, 1896, выпуски II и III, стр. 293.

Это мнение было предложено на обсуждение в одном из заседаний третьего международного конгресса ориенталистов в С. — Петербурге председателем его покойным проф. В.В. Григорьевым и не получило возражений. Этот же учёный высказывался в пользу него и в статье «о Скифском народе Саках», стр. 195 и в «Восточном Туркестане», выпуск второй, стр. 15–16.

Об этом см. подробнее ниже, главу V.

Напр. К.Я. Грот, «Моравия и Мадьяры с половины IX до начала X в.» (СПБ. 1881), стр. 84.

Напр. Реклю «Земля и люди» (изд. Ильина), т. VII, стр. 167.

Вспомним мнение Дегиня по этому поводу.

Хотя роль Монголов до разделения он, видимо, считал совершенно незначительной, так как Хунну (до разделения) он называл Турками.

Напр., как мы уже видели, Нейман.

Напр. Ремюза переводит Хунь–е — проданные рабы, а Нейман — лукоеды.

Впрочем Ремюза не объяснил, каким путём могла произойти эта передача. По нашему мнению передача имени может быть в подобном случае только при перенесении династионного имени одного народа на другой.

В этом же отношении он может служить примером. Вспомним его мнение о составе Хунну.

Транскрипция Клапрота, как и все следующие транскрипции этого имени в данном отрывке.

В настоящее время, как видим, получается обратное. Турчизм Ту–гю, благодаря Орхонским надписям, несомненен, тогда как их тожество с Хунну требует доказательства.

Проф. Шотт (Ueber das Altaische oder Finnisch–Tatarische Sprachenge schlecht в Abhandlungen Berliner Akademie, 1847, стр. 292) указал формы слова «дулга» в турецких языках. В монгольском языке он отметил формы dughulga или dûlgha, a в турецких thughulgan, tughulga, tulgha, daghulghan, daulghan, daulgha, talgha, dalgha. Слово «терк» он считал не турецким. Форму «турок» он сближал с «дулга» с заменой звука _l_ звуком _r_.

См. Дегинь, «Histoire des Huns», т. 1, ч. I, стр. 60–95 и Иакинф, «История народов Средней Азии», т. I ч. I, стр. 76–80.

Заметим, что Клапрот ошибочно думал, будто Птолемей писал в половине третьего века по Р.X. (Tab. hist., стр. 235), тогда как он писал в половине второго века.

Даже не весь, а только часть его, потому что другая часть осталась в Восточной Азии.

По мнению Вивьен де Сен Мартена, высказанному в статье «Sur les Huns Blancs ou Ephtalites» (в Nouvelles Annales des voyages, t. III, 1849, стр. 39, np. 4) при Ханях Кан–гюем называлась не Согдиана, а киргиз–казацкая степь, вопреки мнениям Клапрота и Ремюза (Nouveaux mélanges asiatiques, стр. 225).

Вот текст перевода с китайского: «Владение Юе–бань лежит от Усуня на северо–запад… это есть аймак, прежде принадлежавший северному хуннускому шаньюю, прогнанному китайским полководцем Дэу–хянь. Северный шаньюй, перешед через хребет Гинь–вэй–шань (Тарбагатай), ушёл на запад, в Кангюй; а малосильные, которые не в состоянии были следовать за ним, остались по северную сторону Кучи» (Собр. свед. о нар. Ср. Азии, т. III, стр. 163–5); а вот собственное мнение Иакинфа: «Юе–бань есть название владения, занимавшего земли от Усуня на северо–запад. Это был один из аймаков, принадлежавших северному хуннускому шаньюю… Слабосильные заняли нынешний Тарбагатайский округ под названием дома Юе–бань» (ibid., указатель имён географических, стр. 109).

Французский угролог Сейус (Sayous) в своей небольшой, но очень полезной, как обобщение всех предшествующих исследований в этой области, книге «Les origines et l’époque païenne de l’histoire de Hongrois» (Paris, 1874), считал, однако, возможным установить через Секлеров связь Мадьяров с Гуннами, «в том смысле по крайней мере, что переселения Гуннов, Аваров и Венгров три результата аналогичных движений народов одной и той же расы» (см. стр. 29). Впрочем отожествление подобного рода устанавливает лишь очень отдалённую связь между двумя народами.

Заметим, что Риттер, следуя за Лассеном (Die altpersischen Keilinschriften von Persepolis), признал в десятом народе персепольской гвоздеобразной надписи (Hunâ, Hunas) — Гуннов (см. русский перевод Землеведения Азии, Иран, 1874, стр. 106). Однако это имя надо читать Яўна и разуметь под ним Ионян или вообще Греков (см. там же статью Шпигеля, стр. 166). Витерсхейм, руководившийся исследованием Фейера (о нём см. ниже), повторил однако то, что сообщил Лассен. Барон П.К. Услар (Древнейшие известия о Кавказе в Известиях Кавказского Отдела Географ. Общ., XII, стр. 535) тоже принял это мнение (следуя уже не Лассену, а Риттеру). Д.И. Иловайский повторил сообщенное Усларом (Поборники норманизма и туранизма в Русской Старине, 1882. т. XXXVI, стр. 612).

Вот почему мы и не можем считать Кастрена определённо высказавшимся за мнение Клапрота, как то думал Семёнов на стр. 632 I тома «Землеведения Азии» Риттера.

В «Geschichte von Ungarn», Fessler’a (второе издание, обработанное Клейном, Leipzig, 1867, Erster Band, 11) хотя ничего не сказано определённого относительно того, к какой этнографической группе надо отнести Гуннов, однако принято то мнение Клопрота, что они и Хунну не тожественны.

Всё равно «Обязаны ли они возникновением турецкому или финскому племени», прибавляет Сен–Мартен.

Заметим, что Сен–Мартен первый указал на вероятность того, что Хиониты и Гунны один и тот же народ. Лёбо (II т., стр. 177) сообщил, что Сапор, царь персидский, вступил в 357 году в войну с Хионитами, Эйзенами (Eusènes) ц Геланами (Gélanes). В примечании Сен–Мартен выразил мнение, что Хиониты и Гунны — один и тот же народ. Поэтому Витерсхейм (Geschichte der Völkerwanderung, Zeipzig, 1881, Zweiter Band, Ueber den Ursprung der Hunnen, стр. 16–17) неправ в том, что приписал себе и проф. Шотту открытие тожества Гуннов и Хионитов.

Считаем необходимым привести мнение академика А.А. Куника относительно происхождения имени Финн (стр. 80–81 «Известий Аль–Бекри»): «Прежде предполагали, что Финны получили свое название от финского слова kainu (низменность), но теперь это словопроизводство считается столь же ненаучным, как и производство название народа Суоми (Финны, по эст. Sôm — Финляндия) от слова suo (болото), тогда как оно происходит от общераспространенной Формы названия племени Sam, в котором m не окончание, а входит в состав корня. Также оказывается и общераспространённое производство слова Fenni от древне–норманского fen (болото), готского fani (грязь, помёт) чисто абстрактным словопроизводством. Но из какой же грамматики в таком случае вычитали, что форма этого народного названия именно германского происхождения?» Мы, в свою очередь, задаёмся вопросом: как же это слово может быть финским, раз в этом языке нет звука ф?

Другое дело, в каком значении. Однако слово было им известно, и они не употребляли вместо Chun или Hun слова Finn.

Впрочем о возможном перенесении имени говорил ещё до него Ремюза.

Это его мнение, должно быть, имело влияние на взгляды Каёна. Вообще замечается некоторое сходство между воззрениями этих двух учёных.

Так по крайне мере думал и Сен–Мартен, бывший авторитетом для Вивьен–де–Сеп–Мартена.

См., напр, Клапрота «Tableaux historiques», стр.93; Григорьева «Об отношениях между кочевыми народами и осёдлыми государствами» в Журн. Мин. Нар. Проев. 1875 г. Март, стр. 11 Семёнова у Риттера «Землеведение Азии» т. I (СПб 1850), стр. 401.

Семёнов приводил и объяснял упомянутые в китайских летописях хуннуские слова по статье синолога, проф. Шотта (Über das Aliaische oder Finnisch–Tatarische Sprachengeschlecht, Abb. Ber. Ak., 1847). Однако у него не всё было приведено правильно. Проф. Шотт сближал вышеупомянутый титул Lu–li с турецким ulu; с этим же словом сближал он и имя U–lui. Имя T’u–ngu–sse может быть тожественно, по его мнению, с турец. словом tongus. Вообще этот ученый никак не может считаться сторонником финнизма Хунну, так как он, хотя и не считал возможным точно выяснить племенную принадлежность Хунну, однако, думал, что они были «восточно–алтайского или татарского происхождения». Следовательно, он считал их или Турками, или Монголами, или Тунгузами (см. стр. 290–291).

По толкованию Иакинфа, Или–хан значит хан с реки Или (собрание сведений, стр. 267, прим. 2).

При изложении фактов мы главным образом будем руководствоваться переводами Иакинфа (Собрание сведений) и отчасти Imbault–Huart «Recueil des documents sur l’Asie Centrale» (Paris, 1881).

В.И. Васильев «Об отношениях китайского языка к среднеазиатским», в Журнале Минист. Народ. Просв., 1872 г., сентябрь, стр. 104.

Вот как охарактеризовал это время покойный синолог–историк проф. С.М. Георгиевский: «Эпоха Цинь–ши–хуан–ди служит гранью, отделяющею первый период китайской истории, в которой Китайцы из своего центрального местожительства распространяли свою власть спорадически, путём размножения уделов, от второго периода, в который Китайцы завладели всеми к югу лежащими землями, выступая как многочисленный единый народ, как сплоченное единое государство». См. «Древний период китайской истории», стр. 258.

См. у Иакинфа, «Собрание сведений», т. I, ч. I, стр. 151, 161, 470; кроме того это различие наглядно изображено в атласе Клапрота («Tableaux historiques de l’Asie») на картах 1–6.

См. по этому поводу в сочинении Каёна, стр. 87–88. Нужно заметить. что титулы не могут служить доказательством при определении происхождения народа, так как они могут быть заимствованы. Впрочем Хунну не у кого было заимствовать их, кроме как у Китайцев, у которых император называется тянь–цзы (сын неба). Таким образом тенгри–куту есть перевод китайского титула. «Куту» в смысле «сын» ещё проф. Schott (Abhandlungen Berliner Akademie. 1847, стр. 290) считал турецким, а также тунгузским (guto).

По поводу сближения имен Ту–мань и Ту–мынь с «туман» см. упомянутую статью проф. Шотта стр. 291 и 318 (турецк. tuman, монг. tümen).

См. по этому поводу статью проф. Н.И. Веселовского «Орхонские открытия», «Журн. Мин. Нар. Просв., 1894, апрель.

См. об этом у Дегиня, т. I, ч. II, стр. 95 и у Иакинфа, «Собрание сведений», ч. I, отд. I, стр. 80.

Вспомним слова проф. Георгиевского: «Нам кажется, что Великая стена, строенная императором Цинь–ши–хуань–ди, важна не только по своей грандиозности, не только по своему назначению служить оплотом против диких кочевников, но и как этнографическая грань между северными инородцами, ясно отличаемыми, и китайский народом, принявший в себя и растворившим уже многие инородческие племена». Древний период китайской истории, стр. 249.

См. у Иакинфа, «Собрание сведений», т. III, стр. 132–135.

См. у Иакинфа. «Собрание сведений» т. III, стр. 163.

См. там же, т. III, стр. 166, О расположении области Судэ см. там же; стр. 121, 58, 6.

См. об этом посольстве там же, стр. 137.

«Заметки об этническом составе тюркских племён», Живая Старина, 1896, вып. III–IV, стр. 293.

Сторонники этого взгляда располагают племена северо–восточной Азии с особой симметрией. В Ляосской горной стране жило, по их мнению, племя манчжурское, политически неспособное и потому подчинившееся чуждой власти — их покорителями явились Корейцы, которые раньше развились для государственной жизни; то же самое происходит в Инь–шане — только тут массой населения являются Турки, а властителями и пришельцами Финны. См. Риттер, «Землеведение Азии», т. I, стр. 450 (добавление Семёнова).

Подобное распределение дал Клапрот и своих Tableaux historiques de l’Asie. Ему же следовал Рихтхофен, China, т. I, стр. 50. Этот порядок урало–алтайских народов соответствует отчасти их теперешнему расположению. Следов же пребывания Финнов к востоку от Алтая до сих пор не нашли.

Пользуемся случаем, чтобы сказать несколько слов об исследователе, писавшем о занимающем нас вопросе, и которого, вследствие своеобразного характера его статьи, нельзя причислить ни к одной из вышеупомянутых теорий. Это Боура (Bowra) и его статья «The Χοΰνι and the Hsiung–nu» (Notes and Queries on China and Japan, edit. by N. Dennys, volume I, January–December, 1867, Hongkong). Тожества Монголов и Гуннов он не признавал на том основании, что первые не только не сохранили никаких воспоминаний и предании о победах и выселениях, но должны были даже впасть в непонятную «летаргию» и пробудиться лишь через несколько столетий — что кажется ему невозможным. Сходство тугюйских слов с турецкими кажется ему недостаточным для заключения о турчизме Ту–гю, а следовательно и Хунну. Финно–угорское происхождение Гуннов тоже кажется ему мало вероятным. Сам же Боура не предложил своего решения — он только разрушал, ничего не созидая. Однако этим не ограничилось отрицательное отношение этого исследователя к нашему вопросу. Соглашаясь с тем, что история турецких народов тесно связана с историей славян и германцев, и допуская, что рассеяние северных Хунну могло оказать влияние на движение народов, пограничных с Европой, он однако высказал мнение, что «очень мало возможности доказать тожество Хунну и Гуннов на основании китайских летописей. Мало точек соглашения между историей Китая и Европы и мало сделано для их разъяснения». Тут же он назвал вопрос о тожестве Хунну и Гуннов одним из наиболее интересных. В конце статьи Боура заявил, что собирается собрать известия о Хунну в китайских летописях. Насколько ему удалось исполнить своё обещание, мы не знаем: ни в одном из позднейших исследований, равно как и в библиографических сборниках, мы не нашли упоминания о его дальнейших работах в этой области. Упомянутая же статья, обладающая, правда, привлекательным заглавием для исследующих вопрос об отношениях Хунну и Гуннов, не вносит в литературу по этому предмету ничего нового.

Эгому противоречит наблюдение Сен–Мертена [-Мартена], что имя этого народа имеет сильное придыхание в начале.

Д.И. Иловайский предпочитает термин «туранский» термину «урало–алтайский», потому что он распространяется яко бы и на монгольские народы, на которые термин «урало–алтайский» не распространяется (см. Русская Старина, 1882, декабрь, стр. 609) — это конечно совершенно не верно и противоречитъ современной этнографической классификации.

К изданию 1882 г. своих «Разысканий о начале Руси» Иловайский приложил отчёт об этом диспуте и возражении споим оппонентам. Эти возражения не удовлетворяют нас. Он сам тут сознаётся, что «услыхал с удивлением» о существовании обширной литературы о Гуннах. Ему, по собственным словам, были лишь известны два сочинения: Ам. Тьерри и Бэра.

См. по этому поводу упомянутую статью проф. Н.И. Веселовского.

Заметим, что в мадьярском языке слово «овор» звачит не «река», а «замок, городище»; см. ещё Hansen, Ost–Europe nach Herodot (Dorpat, 1844, стр. 174). Таким образом в этом языке нет слова, сходного с гунским «вар».

Мы не берём на себя ответственность за эти словопроизводства.

Fr. Müller в своем известном сочинении «Allgem. Ethnographie» (Wien, 1873 признал Хунну за Турков (см. стр. 847–348), а Гуннов тоже назвал племенем татарский (т.е. турецким), хотя и сильно смешанным с Финнами. См. также вышеприведённое мнение Girnrd–de–Rialle’я.

Замечательно, что этот исследователь, очень тщательно собравший известия о Гуннах у древних писателей, совершенно упустил из вида китайские известия о Хунну. Быть может впрочем, что он следовал в данном случае теории Клапрота, хотя тогда необходимо всё–таки было указать на это. А если бы он обратил больше внимания на Хунну, он вероятно не стал бы искать Гуннов в народе надписи Карнакского дворца или в клинообразной персидской надписи. На несостоятельность этого последнего отожествления мы указали в своём месте, руководствуясь статьёй Шпигеля.

Попытки объяснить это имя указаны у Голубовского «Печенеги, Торки и Половцы» (Киев, 1884), стр. 40, примечание.

Заметим, что отожествление У–суня и Юе–бани невозможно на том основании, что по данным китайских летописей эта вторая страна лежала к северо–западу от первой.

Начертание титула хуннуских государей у Дегиня Tan–jou вм. шань–юй Хирт считал ошибкой, происшедшей от того, что Дегинь не обратил внимание на звуковые схолии. Иное объяснение этого, встречающееся в литературе, мы приведём далее.

В одной из своих предшествующих работ Кингсмилль (Tb.W. Kingsmill, The ancient distribution of peoples on the western and northern frontiers of China, China Review, XXV, 1901, 215–228), считавший, повидимому, опираясь на авторитет Уайли, Хунну Турками, отожествлял их с таковыми, основываясь на другой этимологии.

По поводу светлой расы в Средней Азии отмечу, что выдвигавшееся Н.А. Аристовым и Г.Е. Грум–Гржимайло сближение известий о ней с известиями о так называемых «динлинах», повидимому, не вошло в западную литературу. Шарпантье (на стр. 352 работы, о которой мы скажем далее) считал мнение об арийстве Усуней вероятным; он признавал их иранцами (см. стр. 359) на основании китайских известий об одноплеменности Усуней и Саков (см. на той же стр. прим. 3), сближал имя У–сунь с Asiani у Страбона, Асани и Осетинами (там же, стр. 364), а сопоставление названия Янь–цай (Jen–ts’ai, An–ts’ai) с теми же

Из таковых, кроме тех, которыми пользовался я, имеются переводы — Wylie, History of the Heung–nu in their relations with China в Journal of the Anthropological Institute (London), III, стр. 401–451 и V, стр. 41–80 (перевод известий из Истории Старших Ханей, совпадающих до 97 г. до Р.X. с известиями Сы–ма–цяня; перевод Wylie доведён до 25 г. по Р.X.); Parker, The Turko–Skythain tribes в China Review, XX, 1892–3, стр. 1–25, 109–126 (перевод до 68 г. до Р.Х.); новейший перевод de Groot, Die Hunnen der vorchristlichen Zeit, Chinesische Urkunden zur Geschichte Asiens, I Teil, Berlin — Leipzig, 1921 (переводы до 92 г. до P.X. и 25 г. по Р.Х.).

Толкование значения китайских наименований Хянь–юнь, Хунь–юй и Хун–ну даёт в своей работе и О. Франке.

) В работе Ueber das Volkstum der Komanen, стр. 76, этот учёный считает имя Ουαρχωνῖται не составным (Ουαρ и Χωνί, Ουαρ καί Χουννί), a означающий люди с Вархона (Орхона).

По поводу известий Дионисия Периегеты, Страбона и Эратосфена, а также по поводу слов «вар» и Ейлюзия обращаю к сказанному в моей работе.

Сомнение в правильности этой этимологии высказано печатно Pelliot в его статье по поводу работы Маркварта о Команах в Journal Asiatique. 1920, Avril — Juin, стр. 141.

В подвергаемом сомнению старо–вергерском алфавите, резном, дошедшем в памятниках от XIV до половины XVIII в., имеющемся даже в двух вариантах, именуемых, «гунно–скифским» и «команским», исследователь его венгерский учёный Кираль–де–Дада усматривал сходство с письменными знаками енисейского и орхонского алфавитов (см. статью этого учёного — P. Kiroly de Dada, Researches in hunno–skythic в Babylonian and Oriental Record, VI, 1892–93, стр. 227–236). Ср. по этому поводу также письмена на золотом сосуде из Nagy Szent–Miklos, которые венгерские учёные означают древнейшим образчиком турецкой письменности и подводят к Болгарам (J. Strzygowski, Altai–Iran und Völkerwanderung. Leipzig, 1917, стр. 166–167, где указана литература).

В предшествующей литературе имя Κρέκα сопоставлялось с славянским корнем, от которого происходит название города Кракова.

У него приведены и другие производства этого имени; отметим, что Гримм выводил это имя из слова «итиль».

Имена, составленные с hun (Hunimund, Hunila и др.), Вреде следуя Мюлленхофу, считал не имеющими отношения к Гуннам, так как имеются таковые до их появления в Европе, и возводил к др. — сев. hûnn — «catulus, ursinus» (см. стр. 82 его соч.); ср. Grundriss der germanischen Philogie, 2–te Ausgabe, III, стр. 300.

Отмечу ещё, не имеющую впрочем существенного для нас значения, работу А.К. Fischer’a, Die Hunnen im schweizerischen Eifischthale und ihre Nachkommen bis auf die heutige Zeit, Zürich. 1896 (автор венгерец), известную мне лишь по рецензии в Intern. Archiv für die Ethnographie, 1896, стр. 228 сл. В этой работе автор старается установить, что население одной долины в кантоне Валлис в Швейцарии, по преданию, потомки Гуннов, переселившихся из северной Италии, действительно таковые.

Заметим от себя, что Солоны и Дауры считаются вообще просто тунгузским народом.

Ср. краткие, отрицающие точные фонетические разграничения монгольского и старо–болгарского, старо–чувашского языков замечания в книге Z. Gombocz, Die bulgarisch–türkischen Lehnwörter in der ungarischen Sprache, Helsinki, 1912 (Mémoires de la Société Finno–Ougrieime, т. XXX), стр. 31 сл. и 188 (у него–же на стр. 131 приведена догадка Рамстеда о происхождении слова tümen во всех алтайских языках из китайского — mān = 10000, tímān = «десятитысячной»).

Заметим, что в Сравнительном Словаре турецких языков В.В. Радлова отмечено в телеутском языке слове «куда» в значении «друг, близкий».

В прежней литературе не было недостатка в этимологиях этого имени, по большей части произвольных. Так например Томашек в упомянутой статье в Sitzungsber. Wiener Ak. выводил имя из турецкого корня ön, önä — «расти», а ещё раньше его Эрдман (F. Erdman, Temusrschin der Unerschütterliche, Lesipzig, 1862), считавший Хунну и Гуннов Турками (см. стр. 79 и 98 его соч.) производил его из турецкого числительного «десять» — «он» (Он–Уйгуры — см. стр. 112 его соч.).

Того же мнения о малой вероятности арийского происхождения имени держится и Pelliot, ук. ст. ниже, стр. 136–137, хотя древнее произношение Кунну этот ученый считает произвольным. Имя Κούγχαν y Приска (вождь Кидаритов) Маркварт однако сближал с турецким Qun–qan, хан Кунов (цит. соч., стр. 70).

Отожествление Yüe–pan, Yuet–pat, Yet–pat с Apar (Авары) приводится в статье К. Shiratori, Über den Wu–sun–Stamm in Centralasien, Keleti Szemle, III, 1902, стр. 133 (об этой стране вообще начиная со стр. 130).

Е.H. Keane в Ethnology, Cambridge, 1896, стр. 301, считал Хунну Турками тожественными Гуннам, но в Man past and present, Cambridge, 1899, следуя Хоуорсу, отожествлял Хунну с Монголами, признавая их тожественными Гуннам.

Из популярных кратких обзоров древней истории Средней Азии упомяну статью Saint–Yves, Les peuples retrouvés de l’Asie Centrale, Revue Scientifique. 1900, стр. 173–178 и 204–207 (с добавлением Zaborowski, стр. 466–467), которая впрочем не говорит об этнической принадлежности Хунну. Назову ещё две популярные статьи, которые я не видел — Washburn, The early history of the Turks, Contemporary Review, LXXX, стр. 249–263 и Puini, Origine e vicende dei popoli del l’Asia Centrale. Rivista Italiana di Sociologia, 1906, стр. 493–513).