Пришелец в земле чужой (Хайнлайн) - страница 257

Неужели трудно черкнуть пару строк, чтобы старик не волновался?

— Ближняя!

Вошла Энн, но Харшоу все смотрел на пустой бассейн, в который падал снег.

— Энн, арендуй для нас какой-нибудь тропический атол, да дай объявление о продаже этого дома.

— Слушаюсь, босс!

— Только постарайся оформить аренду раньше, чем сюда въедут индейцы: я не люблю жить в отеле. Когда я в последний раз выписывал вам зарплату?

— Полтора месяца назад.

— Пусть это будет вам уроком. Начали! «Предсмертная песня».

В сердце моем беспросветный
День ледяной зимы,
Осколки надежд разбитых
В ранах моей души.
Нас разделяет навеки
Ушедшая наша любовь.
Угрюмые горькие ветры
С севера дуют вновь,
Мое тело — кровавое месиво,
В рваных жилах и шрамах.
Жгучего голода пропасть внутри,
Да пульсируют боли в ранах.
Глаза запорошены пылью,
В них помутился свет.
Ничто не сравнится с болью
Одиночества долгих лет.
Словно в бреду лихорадочном,
Различаю твое лицо.
В барабанных перепонках лопнувших
Звуки голоса твоего.
Не боюсь темноты приближения,
Неизбежности небытия.
Одного я страшусь, одного:
Смерть отнимет тебя у меня.[10]

— Конец. Подпиши: Луиза М. Элкотт и отправь в журнал «Вместе».

— Мне казалось, вы собирались диктовать платежную ведомость.

— Творческая работа — самая неблагодарная: ее по достоинству оценивают только после смерти автора, когда ему уже нельзя заплатить. Положи это в архив, пусть войдет в мое литературное наследие. Что такое писательство — дерьмо! Постоянные потачки человеческим слабостям.

— Бедный Джубал: пока сам себя не пожалеет, никто не пожалеет!

— Опять сарказм. А работа стоит.

— Никакого сарказма. А работа стоит не по моей вине.

— Прошу прощения. Составляем платежную ведомость. Название: «Прощальная».

В петле найдешь забвение,
На плахе — утешение,
Отрава успокоит твои нервы.
Пуля в одно мгновение
Жизни прервет течение,
Яд тебя избавит от налогов.
Если устал от забот и проблем,
Газ принесет спасение.
Ванна и бритва — тоже недурно.
И с высоты падение.
Но пачка снотворного легче
Избавит тебя от мучений.
Можешь лечь на трамвайные рельсы,
Если жизнь — непосильный труд.
Хочешь — ищи утешение в церкви,
Там тебе лучший из ядов дадут.
Пусть жизнь окончится твоя
Без мук и стонов — радостно.
Поверь, нет смерти сладостней
Той, что подстроили друзья.[11]

— Джубал, — встревожилась Энн, — у вас расстройство желудка?

— Причем всегда.

— Это тоже в архив?

— Нет, в «Нью-Йоркер».

— Не примут.

— Примут, еще как! Они любят чернуху.

— Здесь не выдержан размер.

— Иначе нельзя. Нужно дать редактору что-то поправить, иначе он обидится. А исправив пару ошибок, он сроднится с произведением и примет его. Я учился жульничать, когда тебя еще на свете не было, а ты лезешь меня воспитывать. Я ведь не учу тебя нянчить Аби. Кстати, ее пора кормить. Ты освобождаешься от обязанностей ближней. Ближняя! Доркас!