Австро-Венгрия объявила войну Сербии 28 июля. Впрочем, военные действия начались двумя днями раньше, когда австрийцы обстреляли территорию Сербии, посчитав, что сербские войска подошли слишком близко к границе. Берхтольд добился того, к чему так стремился: начать войну с Сербией до возможного вовлечения в боевые действия других стран. Правда, за месяц, истекший после сараевского убийства, положение осложнилось, однако Берхтольд, рассчитывая на быструю победу над Сербией, надеялся, что с помощью дипломатии сумеет если не исключить, то, по крайней мере, отсрочить нежелательную реакцию других европейских стран на нужное ему время.
Необходимость быстрой победы диктовалась прежде всего ограниченными возможностями австро-венгерской армии. Детально изучив разработанный Конрадом план войны и получив необходимые пояснения, Берхтольд понял, что с сербской армией, насчитывавшей шестнадцать, дивизий, одной «Минимальной балканской группой» не справиться. Требовалось усилить эту группу войсками «Эшелона Б». Но привлечение этих войск к военным действиям против Сербии оставляло «Эшелон A» — в случае нападения России на Австро-Венгрию — без необходимого подкрепления. Однако, приняв во внимание это неприятное обстоятельство, Берхтольд все же решился начать военные действия против Сербии, полагая, что Россия не станет активно ввязываться и конфликт, а начатая ею частичная мобилизация армии — не больше чем обычная демонстрация силы в период кризисной ситуации.
Другого мнения придерживался военный атташе немецкого посольства в России. Он сообщил в Берлин, что, на его взгляд, «русские начали мобилизацию армии, чтобы вступить в войну с Австро-Венгрией, если та не откажется от войны с Сербией».
Между тем в России не ограничились частичной мобилизацией армии. Были приняты и другие меры на случай войны. Военному министру было предложено незамедлительно ускорить пополнение запасов материальной части армии, а министру финансов — изъять как можно больше русских государственных вкладов из немецких и австро-венгерских банков. А 27 июля Николай II принял решение привести в боевую готовность войска еще четырех военных округов: Кавказского, Туркестанского, Омского и Иркутского. После принятого Николаем II решения переводу с мирного положения на военное подлежала половина русских вооруженных сил. Не подлежали мобилизации лишь войска, дислоцировавшиеся близ германской границы — в Польше, Белоруссии и Прибалтике.
О частичной мобилизации армии русские, в соответствии с французско-русской военной конвенцией 1913 года, уведомили французов. Ответ поступил от военного министра Франции Мессими и начальника Генерального штаба Жоффра. И тот и другой высказались за полную мобилизацию русской армии. Их можно было понять: оба военные, они считали своей обязанностью обеспечить наиболее благоприятную расстановку сил на случай войны. Военные всегда готовятся к худшему. Худшим вариантом для русских стала бы полная мобилизация немецкой и австро-венгерской армий как ответ на частичную мобилизацию русской армии. В русском Генеральном штабе отдавали себе отчет, что проведение всеобщей мобилизации в России потребует значительно большего времени по сравнению с Германией или Австро-Венгрией. Исходя из этих соображений, начальник русского Генерального штаба Янушкевич уже 28 июля высказался за немедленную полную мобилизацию армии.