— Что же, это маленький детский роман? Да? — улыбнулся государь.
— Нет, романа не было никакого. Я даже влюблена не была в Гришу!
— А его Гришей зовут, этого моего юного соперника?
— Да вовсе не соперник он твой!.. Кто в мире может соперничать с тобою?
— Так откуда же у тебя такое участие к его судьбе?
— Ах, Боже мой, это так просто!.. Мы дали друг другу слово обвенчаться тотчас, как устроится наша судьба, и в тот момент, когда меня случайно выпустили в чужой роли, которая помогла мне выдвинуться, мы оба собирались подать прошение о разрешении вступить в брак.
— Ого, дело до брака дошло? Это уже не шутка!.. И ты не хочешь признать его моим соперником?
— Конечно, не хочу. В то время я и понятия не имела о том что такое настоящая любовь, настоящая страсть, та страсть, с которой ты меня познакомил. — И Асенкова, вся раскрасневшись, спрятала головку на груди государя.
— Ну, хорошо, хорошо, мой маленький цветочек, хорошо, моя «не тронь меня!» Не куксись и не прячь своих светлых глазок! Все будет сделано согласно твоему желанию. Твой фаворит получит и жалованье, и несколько ролей, которые ему разрешено будет провалить, и ты можешь быть совершенно спокойна о его дальнейшей служебной карьере! Столько моих личных денег ежедневно расходуется даром, — прибавил император, вставая, — что несколько лишних рублей, конечно, не лягут на мой бюджет разорением. Ну, до свидания, моя красавица! — сказал государь, в последний раз крепко и страстно обнимая Варю. — До скорого желанного свидания! Эта квартира останется нашим счастливым гнездышком, и здесь мы с тобой будем видеться и проводить счастливые часы! Ты согласна? Да?
— Разве можно об этом спрашивать? — тихо ответила Асенкова, прижимаясь к нему в прощальном поцелуе. — Разве можно предлагать мне такие вопросы? Но без нас эта квартира никому принадлежать не будет? Никто не станет жить в ней в наше отсутствие? — спросила она дрогнувшим от волнения голосом.
— Конечно нет! Ключ от нее будет у надежного, глубоко преданного нам обоим человека.
— У твоего камердинера? Да? Он, говорят, пользуется твоим особым доверием?
— Говорят? Кто же мог говорить тебе об этом? — спросил государь.
— Не помню, кто именно. Все говорили у нас в училище.
— А обо мне много и часто говорили у вас там? — с улыбкой осведомился государь.
— О да, и часто, и много, и всегда восторженно! В тебя многие-многие из наших были влюблены! Только их имен ты у меня не спрашивай, я тебе не назову их, так как слишком ревнива для этого.
— И не говори, моя куколка! — рассмеялся государь. — Я и сам их знать не желаю. С меня довольно одной твоей любви и того драгоценного доказательства этой любви, которое ты мне дала!