- Ну? — удивилась Светлана, — С кем же он остался?
- С мужем, — гордо ответила цыганка. — Эх, закурить бы... Вернется тот, с пирожками, я что-нибудь придумаю.
Светлана нащупала в кармане листик жевательной резинки. Листик лежал отдельно, не в сумке, вот и остался... Вытащила, развернула обертку, переломила пополам, протянула цыганке. Та с удовольствием приняла подарок.
- Странные вы люди, цыгане, — произнесла Светлана.
- Почему странные? Как все. Дом. Горячая-холодная вода. Газ. Как все. Раньше было худо, жили в сараях. А теперь в совхозе живем. «Луч» называется. Как все.
- А муж что делает?
- Работает, — с достоинством ответила цыганка. — Сто пятьдесят получает и премию.
- Свеклу убирает? — Светлана произнесла первое, что пришло в голову.
- Почему свеклу? — В голосе цыганки скользнула обида. — Он детали собирает для радио. Завод в совхозе цех держит... А свеклу есть кому убирать. Из города приезжают...
Женщины умолкли. Каждая из них думала о странностях жизни. И это молчание сближало их, как может сближать людей ночь где-нибудь в лесу. Когда никого вокруг. Когда так остро хочется, чтобы тот, другой, был рядом подольше. Это чувство печали исходило от душевного одиночества. В последние годы Светлана испытывала его острее. Особенно ночами, если оставалась одна...
Она протянула руку и коснулась плеча цыганки. И та легонько пошлепала ладонью по ее руке. И, желая чем-то отблагодарить Светлану за дружескую, непривычную для закаленного цыганского сердца волну, спросила тихо:
- Не знаешь, когда будут отмечаться на ковры? В Универмаге. Вдруг не успеем освободиться? Обидно. Столько отмечались.
И Светлана ее верно поняла. Дело не в коврах, не в коврах дело.
- По-моему, через пятницу. — Светлана убрала руку и вздохнула. — А муж-то не будет волноваться? Если дадут пятнадцать суток.
- Нет! —решительно воскликнула цыганка. — Если бы год дали или больше. Тогда бы он, может, и вспомнил. А так — нет, не будет. И сын уже большой... Вернусь, куплю ему шоколад.
В коридоре раздались приглушенные стеной голоса.
- Судья приехал? Хорошо бы. А то торчи тут еще сутки. В тюрьме лучше. Кормят. И подушку дадут... Интересно, успеет мент пирожки принести? —- вздохнула цыганка.
Светлана наклонилась к цыганке и проговорила торопливо:
- Слушай, у тебя есть булавка? Дай, я воротник подколю. Болтается, понимаешь, вещественное доказательство.
Цыганка мгновенно вытащила из волос приколку, протянула.
- Ты что! Золотая ведь, — отвела ее руку Светлана.
- Золотая? Тридцать копеек цена. В Грузии делают.
Светлана скинула пальто и принялась прилаживать воротник.