* * *
На следующее утро Гай Меммий не только не остался в постели, не слушая наставлений жены и врача, но собрался идти в сенат, чтобы поддержать своим голосом Помпея и его приверженцев, если дело дойдет до голосования. В этом поступке Гая Меммия отразились характерные для истинного римлянина стойкость и целеустремленность. На этот раз Гай Меммий решил взять с собой на форум не пять телохранителей, а восемь, в том числе и меня с Титом Децианом. Альбия приказала мне и Титу Дециану не отходить ни на шаг от ее супруга, быть постоянно начеку и надеть под плащи легкие кожаные панцири. В таких панцирях обычно ходят городские стражники.
До форума Гай Меммий добрался в крытых носилках, покачиваясь на плечах восьмерых могучих рабов-носильщиков. На всякий случай он положил к себе в носилки кинжал.
Возле портика курии Гостилия Гай Меммий вылез из носилок и с помощью меня и Тита Дециана с кряхтеньем поднялся по ступеням к колоннам портика. Здесь уже стояли несколько сенаторов-помпеянцев, среди которых выделялся высокий и надменно-величественный Цицерон. Сенаторы были обеспокоены тем, что народу на площади сегодня собралось больше, чем вчера.
– Гнусная чернь надеется на то, что сегодняшнее заседание сената завершится постановлением о созыве трибутных комиций, – проворчал Эмилий Скавр. – По кодексу «Двенадцати таблиц», любой плебисцит обретает силу закона. На это и рассчитывают Курион и Марк Антоний.
– Нельзя допустить созыва народного собрания! – гневно воскликнул Гай Меммий, жестом поприветствовав своих единомышленников. – Народ жаждет унизить сенат и готов во всем потакать Цезарю в надежде на его подачки!
– Не беспокойтесь, друзья, – сказал Цицерон. – До созыва народного собрания дело не дойдет. Катон не допустит этого.
Судя по тому, что собеседники Цицерона переглянулись между собой с многозначительнымими ухмылками, им был вполне понятен намек Цицерона. Однако мне, ставшему невольным свидетелем этого разговора, было непонятно, как Катон сможет воспрепятствовать воле народных трибунов.
Сенаторы направились в курию, продолжая на ходу обсуждать повестку дня сегодняшнего заседания сената. Гай Меммий, охая, тащился в самом хвосте, опираясь на меня и Тита Дециана. Ликторы позволили мне и Титу Дециану войти в здание сената, видя, что Гай Меммий не может передвигаться без нашей помощи.
Таким образом, мне посчастливилось оказаться на собрании древнеримских сенаторов и узреть многих знаменитых граждан Рима, объятых враждой друг к другу в связи с противостоянием Цезаря и Помпея.
Едва сенаторы расселись по своим местам, как принцепс сената громко объявил: