— Так ить тятька он ей, за него душа в первую очередь болит. Понятно, что тебе обидно, потому как ты поболе него о ней заботу проявляешь, но то кровь тянет и ничего с этим не поделаешь.
— Да понимаю я.
— Что с холопами, кои с Градимиром выехали?
— Побили. Из засады взяли, они и сделать-то ничего не поспели. Градимира из седла бревном подвешенным сняли, а их огненным боем расстреляли. Они только по разу стрельнуть и успели, одного уложили.
— А тела где?
— Градимир добрался до деревни, что вблизи, велел перевезти их в град. Завтра поутру или к обеду доставят.
— Вели отпеть в нашей часовеньке, да похоронить на родовом погосте.
— Не больно высока честь, отец?
— Глупости не городи. Они смерть приняли Смолина защищаючи, за то им уважение особое.
— Так ить, не сберегли.
— А кто сберег бы? Опять же они одного уложили, стало быть головы не потеряли. То нам на пользу будет, пусть видят, что род наш благодарным быть может. Да вольную не забудь отписать и им и близким их, не дело когда на боярском погосте холопы лежат.
— Все как есть исполню.
— Скомороха того, награди хорошо.
— Я уж велел выдать пятьдесят рублей.
— Вот и славно. Спасибо те Отец небесный, уберег кровинушку, — дед истово осенил себя косым крестоми снова обернулся к Световиду, — С бароном энтим решать надо.
— Я четверых приставил к Градимиру из моего личного десятка.
— Охранители это хорошо, но не дело. Подстерегли раз, подстерегут и другорядь, а этот чего удумал, живым стало быть восхотел получить, чтобы поизголяться.
— Дак, а что же…
— А ты дите неразумное или как им молодость глаза застит?
— Не по чести то, батюшка.
— Ба-а-атюшка. Ты честь придержи для тех кто с честью просыпается, весь день живет и спать ложится, а с собакой по собачьи. Уразумел ли?
— Уразумел. Да кому такое поручить-то и не знаю.
— Подумаешь и найдешь, но не затягивай.
Разумеется Виктора никто не пригласил в горницу, чего не хватало. Кабы там застолье горой, да в скоморохе потребность возникла, то иное, гостей потешить скоморошьим представлением дело доброе, да и то в трапезную, а так нечего ему там делать. Другое дело, кабы вопросы к нему какие были, но вопросов к нему не было. Так что как только коней у них приняли, парнишка из дворовой челяди, потянул Волкова в сторону, как оказалось на кухню.
В местную кухню он просто влюбился. Оно может все дело в том, что тут готовили для господ, вот только сомневался он в этом. Усадив за стол его потчевали ни какими-то там блюдами с барского стола а самыми обычными щами и кашей из сечки, щедро приправленной мясом, да чтобы все это запить, поставили запотевший кувшин только из ледника, с квасом. Вот и вся еда. Но как это все было приготовлено. Поедая угощение так, что за ушами трещало, он был уверен, что в старину и на земле готовили ничуть не хуже, просто разучились готовить исконно русские блюда. Почему именно русские? Он и сам не знал, но вот шла у него в голове именно такая аналогия и все тут.