Немец что-то крикнул, скидывая с плеча винтовку. Сердце у Дениски вдруг остановилось. Холодок пронизал онемевшее тело. Дениска вскинул наган.
— На ж тебе… — Он нажал курок, выстрелил в темноту.
Бежали, спотыкаясь о кусты, падали, поднимались, опять бежали, путаясь ногами в хворосте.
— Промахнулся, — задыхаясь, сказал Дениска, догоняя Андрея.
…Утром Дениска сам пошел к командиру полка.
— Нате, товарищ командир, а то я с ним как бы беды не наделал. — Он вытащил из кармана наган, бросил на стол.
— Это ты стрелял в часового? — строго спросил Терентьич.
— Я.
— Пойдешь под арест!
* * *
Ранним утром на плацу выстроили полк. Гладко выбритый генерал шел вдоль рядов, и вровень с ним плыл запах пудры и одеколона. На почтительном расстоянии шагали адъютант и переводчик. Терентьича вызвали вперед. Сутуловато приподняв плечи, он подошел к генералу. Тот зевнул, что-то сказал переводчику.
— Вы офицер? — спросил Терентьича переводчик. — Я командир.
— Генерал приказывает вам назвать фамилии коммунистов вашего полка.
Терентьич круто повернулся.
— Разойдись! — крикнул он звонко и добавил, обращаясь к переводчику: — Передайте генералу, что я подчиняюсь только командиру корпуса, товарищу Гаю.
Растерянный переводчик смял лист чистой бумаги. Генерал поспешно засеменил тонкими ножками, сел на подведенную ему лошадь и зарысил из лагеря.
На другой день в лагере появились немецкие офицеры, но теперь рангом пониже. Они приходили кучками, долго бродили по лагерю, пытаясь скупить за бесценок седла, амуницию и даже полудохлых лошадей, валявшихся у стоянок.
— Сколько? — тыкая сапогом в седло, спрашивал офицер.
— Народное, не продаю, — не скрывая злобы, отвечал боец.
Офицеры хватали руками подпруги, хлопали ладонями о подушку седла.
— Сколько? Сколько? — допытывались они.
— Сказано — не продаю, не мое это.
Офицеры пожимали плечами, шли дальше. Подошли они и к Колоску. Он встал, засунул руки в карманы и, не отвечая на вопросы, отошел к товарищам.
— Эх, — сказал он Буркину, — Дениски нет: он бы этим купцам отпел. — И ему неудержимо захотелось повидать друга, отсиживающего в местной тюрьме свои десять суток ареста.
Вечером Колосок в сопровождении часового пришел на свидание к Дениске. Друзья сели рядом.
— Не бьют тут тебя, Дениска? — заботливо спросил Колосок.
— Нет, этого нет. Да лучше бы отпороли, чем в таком гробу держать.
— Ничего, Дениска, скоро конец.
Подошел часовой, сказал, что надо Колоску возвращаться в лагерь.
Колосок полез за пазуху, достал кусочек хлеба:
— Съешь, Дениска. У меня остался… лишний.
— Обманываешь ты, Миша.