ны, и толпа всегда им повинуется, то отсюда вытекает ее чрезвычайная изменчивость. Вот почему мы видим, что толпа
может внезапно перейти от самой кровожадной жестокости к великодушию и выказать даже при случае самый абсолют-
ный героизм. Толпа легко становится палачом, но так же легко она идет и на мученичество. Из ее недр лились те потоки
крови, которые нужны были для того, чтобы восторжествовала какая-нибудь вера. Незачем обращаться к героическому
веку для того, чтобы увидеть, на что способна толпа именно с этой точки зрения. Толпа никогда не дорожит своей жиз-
нью во время возмущения, и еще очень недавно один генерал (Буланже?), внезапно сделавшийся популярным, легко мог
бы найти сотни тысяч человек, готовых умереть за его дело, если бы он только того потребовал.
В толпе нет предумышленности; она может последовательно пройти всю школу противоречивых чувствований, но
всегда будет находиться под влиянием возбуждений минуты. Толпа похожа на листья, поднимаемые ураганом и разно-
симые в разные стороны, а затем падающие на землю. Говоря далее о некоторых видах революционной толпы, мы ука-
жем несколько примеров изменчивости ее чувств.
Из-за этой изменчивости толпой очень трудно руководить, особенно, если часть общественной власти находится в
ее руках. Если бы нужды обыденной жизни не представляли собой род невидимого регулятора вещей, то народодер-
жавие не могло бы долго просуществовать. Но хотя все желания толпы всегда бывают очень страстными, они все же
продолжаются недолго, и толпа так же мало способна проявить настойчивую волю, как и рассудительность.
Толпа не только импульсивна и изменчива; как и дикарь, она не допускает, чтобы что-нибудь становилось между ее
желанием и реализацией этого желания. Толпа, тем менее, способна допустить это, что численность создает в ней чувст-
во непреодолимого могущества. Для индивида в толпе понятия о невозможности не существует. Изолированный инди-
вид сознает, что он не может один поджечь дворец, разграбить магазин, а если даже он почувствует влечение сделать
это, то легко устоит против него. В толпе же у него является сознание могущества, доставляемого ему численностью, и
достаточно лишь внушить ему идеи убийства и грабежа, чтобы он тотчас же поддался искушению. Всякое неожиданное
препятствие будет уничтожено толпой со свойственной ей стремительностью, и если бы человеческий организм допус-
кал неослабевающее состояние ярости, то можно было бы сказать, что нормальное состояние толпы, наткнувшейся на
препятствие — это ярость.