расплачивались за это нашествиями. Весьма вероятно, что мы еще дороже поплатимся в будущем ввиду приближающе-
гося могущества толпы. Но все эти возражения, совершенно верные в теоретическом отношении, в практическом теряют
всю свою силу в наших глазах, когда мы вспомним о непоколебимом могуществе идей, превращенных в догматы. Дог-
мат верховной власти толпы не подлежит защите с философской точки зрения, совершенно так же, как и средневековые
религиозные догматы, но тем не менее, он обладает абсолютной силой в настоящее время; этот догмат, следовательно, столь же неприкосновенен, как были некогда неприкосновенны наши религиозные идеи. Представьте себе современного
свободного мыслителя, перенесенного магической силой в средние века. Вы, может быть, думаете, что, удостоверив-
шись в верховном могуществе религиозных идей, господствовавших тогда, он стал бы пробовать с ними бороться? Или, попав в руки судьи, желающего сжечь его вследствие обвинения в заключении договора с дьяволом или же посещении
шабаша, он стал бы оспаривать существование дьявола или шабаша? Но ведь оспаривать верования толпы — это то же, что спорить с ураганом. Догмат всеобщей подачи голосов обладает в настоящее время такой же силой, какой некогда
обладали религиозные догматы. Ораторы и писатели отзываются о нем с таким уважением и таким подобострастием, какие не выпадали даже на долю Людовика XIV. Поэтому-то и надо относиться к этому догмату, как ко всем религиоз-
ным догматам, на которые действует только время.
Было бы, впрочем, бесполезно пробовать поколебать этот догмат, так как он опирается все-таки на некоторые дово-
ды, говорящие в его пользу. «Во времена равенства, — говорит справедливо Токвиль, — люди не питают никакого до-
верия друг к другу вследствие своего сходства. Но именно это сходство вселяет им доверие, почти безграничное, к об-
щественному мнению, так как они полагают, что ввиду всеобщего одинакового умственного развития истина должна
быть там, где находится большинство».
Можно ли предположить, следовательно, что ограничение подачи голосов на каких бы то ни было основаниях долж-
но повести к улучшению голосований толпы? Я не допускаю этого на основании ранее высказанных мною причин, ка-86
сающихся низкого умственного уровня всех собраний, каков бы ни был их состав. В толпе люди всегда сравниваются, и
если дело касается общих вопросов, то подача голосов сорока академиков окажется нисколько не лучше подачи голосов
сорока водоносов. Не думаю, чтобы голосования, которые так часто ставились в вину всеобщей подаче голосов (напри-