— Что?
— Да ты что, не слушаешь меня? — раздраженно бросила Диана и, сделав глоток кофе, вновь поморщилась. — Господи, ну какая же все-таки гадость. Зачем тебе эта алкоголичка, дорогой?
Анжела Дженкинс отличалась не только громким голосом, но и, как ни странно, великолепным слухом. Джерри давно уже заметил, что слова «алкоголичка», «алкоголик» — да и вообще любое слово или словосочетание, так или иначе связанное с употреблением спиртного, — будили в ней неукротимую ярость.
Щеки почтенной дамы залил густой сетчатый румянец — на ее тонкой коже постоянно лопались сосуды, — а в глазах промелькнула такая злоба, что на секунду Джерри даже испугался, что миссис Дженкинс выпрыгнет из кольца подружек Ивон и как тигр набросится на них с матерью.
Однако движения миссис Дженкинс больше напоминали движения пантеры. Она мягко выскользнула из ограждения тел и осторожной походкой направилась в их с матерью сторону.
Диана не сразу почуяла опасность. Но, когда лицо Анжелы оказалось прямо перед ее лицом, она мгновенно собралась, приготовившись к бою.
Джерри нашел глазами Ивон. Она внимательно слушала Фиону Даффин и все еще не замечала гигантских туч, собравшихся над ее головой, точнее за ее спиной.
— Вы, кажется, говорили о моей дочери, мисс Уэллинг? — обнажила клыки Анжела.
— У вас отличный слух, миссис Дженкинс, — оскалилась в презрительной усмешке Диана. — Да, верно, о вашей дочери. Точнее, о ее дурных пристрастиях, в которых виноваты ее родители.
— Мама, может быть, не стоит.
— Помолчи, Джерри.
— Вы, кажется, назвали мою дочь алкоголичкой, мисс Уэллинг?
— Вам не кажется, миссис Дженкинс. Все так и есть. Или вы считаете, что женщину, которая хлещет неразбавленный виски стаканами, можно назвать как-то еще?
— А как можно назвать мужчину, который изменяет своей жене? Который швыряет в нее стаканами и оскорбляет ее? Об этом вы не думали, мисс Уэллинг?
— Я говорю лишь о том, что видела собственными глазами. А вы гнусно клевещете.
— Я клевещу?! — взревела миссис Дженкинс. — Нет, это вы врете, мисс Уэллинг. Врете, потому что вам не хочется признать очевидное: ваш сын самый настоящий подлец!
— Мой сын?!
— Ваш сын. Гнусный подлец и… — От недостатка слов Анжела решила перейти к действиям. Она вырвала из рук у Дианы стаканчик с недопитым кофе, и, бог знает, что случилось бы, если бы невесть откуда появившаяся Ивон не схватила бы мать за руки.
— Идиотка! Старуха сумасшедшая! — не сдержалась Диана, до которой дошло, что ее новенький бирюзовый костюм мог быть испорчен кофейными пятнами. — Теперь мне понятно, в кого такая дочь!