Разумеется, национально-исторические темы и сюжеты, самобытно-стилистические формы и самобытный язык чрезвычайно важны, однако не сами по себе, не как самоцель, а как «материал словесности», являющийся органическим результатом духовного развития современного общества. Становление народности в русской литературе - не что иное, как становление самой русской литературы. И суть вопроса не в том, чтобы выработать и принять надежные рецепты «народности», а в том, чтобы создать литературу, способную отражать национальную жизнь в ее наиболее существенных проявлениях, - вот заключение, к которому пришел Пушкин. Основой такого мнения стала его собственная художественная практика.
Уже в поэме «Руслан и Людмила» в качестве исходного условия поэтом были приняты не темы и язык, а «все» устное поэтическое богатство народа. «Ни одна из поэм не стоила Пушкину стольких усилий, как та, которою он начинал свое поприще, - отметил позже П. В. Анненков. – Дни и ночи необычайного труда положены на эту сказочку, и мы знаем, что даже основная ее мысль, идея и содержание достались Пушкину после долгих и долгих исканий» (15).
В самом деле, поэт, чутко уловивший односторонность и узость эстетических позиций как приверженцев классицизма, так и сторонников сентиментализма, затратил немало усилий, стремясь обрести единственно верный путь обновления литературы. И он ему открылся. «Климат, образ правления, вера дают каждому народу особенную физиономию, которая более или менее отражается в зеркале поэзии. Есть образ мыслей и чувствований, есть тьма обычаев, поверий и привычек, принадлежащих исключительно какому-нибудь народу», - в такой последовательности некоторое время спустя Обозначил Пушкин наиболее отчетливые «вехи» этого пути. И в такой же примерно последовательности синтезировал в поэме «Руслан и Людмила» то, что содержало приметы «особенной физиономии» народа: художественный опыт современников и предшественников, высокий эпический идеал и пародийную полемичность народных преданий, поэтику народной смеховой культуры, заключающую отличительную черту наших нравов - «веселое лукавство ума, насмешливость и живописный способ выражаться».
Декабристы между терминами «народное» и «национальное» ставили знак равенства. Пушкин также воспринимал их как тождество. Однако, приняв термин «народность» в качестве универсального, поэт не отнесся к нему безучастно. После «Руслана и Людмилы», этого прообраза романа в стихах, приступив к «Евгению Онегину», самому роману, поэт дальнейшее развитие народности связал, как было замечено, с возникновением качественно новой литературы, точнее, нового литературного направления, способного выражать все возрастающий уровень общественного сознания.