Так и сделали. Отправились к Барраке. Тот слегка занемог, но встретил их радушно. Завязался разговор, и не успел капитан Вергара объяснять суть дела, как послышался рокот моторов и у дома остановились несколько машин. В сопровождении многочисленной охраны и свиты в дом вошел Мачадо. Приезд его был неожиданным: президент пожелал вручить подарок дочери министра, у которой в тот вечер должна была состояться свадьба.
Увидев капитана Вергару, он подошел к нему и обнял его. После короткого разговора Мачадо собрался уезжать, но капитан Вергара, воспользовавшись его хорошим расположением духа, представил ему Рубена Мартинеса Вильену и объяснил суть его просьбы:
— Генерал, Мелья хороший парень. Не пьет, не играет… Он увлекающийся юноша, но парень он хороший… Почему бы не отпустить его под залог, как любого другого подсудимого? К тому же если он умрет от голода, то обвинят вас и правительство в его смерти… И все только из-за того, что его не отпустили под залог…
Ко всеобщему удивлению, Мачадо не вспылил и довольно спокойно возразил:
— Капитан, вы же порядочный человек, но из-за вашей доверчивости вас всякий обведет вокруг пальца. Ведь Мелья коммунист! Коммунист!.. Он публично, в листовках назвал меня убийцей! А я, по-вашему, должен все это терпеть!
Бледный, с устремленными на Мачадо глазами к нему приблизился Рубен. И вдруг звонкий, полный презрения голос его прорезал наступившую тишину:
— А что вы знаете о коммунистах? Нечего говорить о том, чего не знаешь!
Все окружение Мачадо замерло в немом испуге. Адъютанты и агенты тайной полиции в штатском смотрели только на Мачадо. А тот, словно зверь, почуявший легкость добычи, заговорил вкрадчивым голосом:
— Юноша, вы правы. Я не разбираюсь ни в коммунистах, ни в анархистах, ни в социалистах, для меня они все на одно лицо… — И вдруг Мачадо дико закричал: — Все они плохие патриоты!.. Все эти студенты, рабочие, и всякие там лжепатриоты, и этот ваш Мелья не проведут меня как дурачка. Я прикончу его! Прикончу, и все!
И генерал разразился грязными ругательствами. Он трясся от негодования, из-за больших очков злобой сверкали глаза, и руки с силой резали воздух.
Рубен нервно курил, выпуская дым из ноздрей, — это было признаком сильнейшего раздражения.
Барраке обнял Maчадо за плечи, вокруг них сгрудилась президентская свита, и они буквально потащили Мачадо к автомашине: не дай бог, случится истерика, тогда генерал мог уничтожить всех и вся.
Расстроенный и злой ушел Вильена от Барраке. Когда он, хлопнув дверью, вошел в контору, его коллеги с беспокойством посмотрели на его расстроенное лицо. Он смог только выдавить.