– А-а, Андрюша-а, – сказала, растягивая слова, Анюта, как поживаешь?
Не хотелось, зная её несчастье, говорить бодро, хотя жизнь Андрею тогда казалась безоблачной, он хорошо закончил восьмой класс, работал сейчас вместе с мужиками на сенокосе, и это тоже добавляло радости. Даже потом, на фронте, он вспоминал это лето, дымное от тумана, с тяжёлыми росами, с удивительным благоухающим ветром. Деревенские мужики собирались на покос затемно, торопливо выкуривали по цигарке самосада, приготовленного Илюхой Минаем, а потом становились на ряды, и только тонкий посвист острых кос нарушал тишину летнего утра.
Косили часов до десяти. В лопатках появлялась усталость, их точно сводило тугим обручем, но стоило посидеть на траве, а потом искупаться в реке – и усталость проходила. Днём косцы отдыхали, отлёживались в тёмных сенях, а к вечеру снова выходили на луга, и опять до ночи звенели косы, слышался неторопливый разговор.
Андрею очень хотелось рассказать Анюте об этих своих праздничных ощущениях, но ему показалось, что девушка может обидеться его весёлому настроению, не поймёт его ликования, если у самой в груди тяжкий камень, траурная мрачность. Поэтому он неопределённо махнул головой, буркнул невнятно: «Нормально» – любимое своё слово. И замолк, полагая что Анюта пройдёт мимо, погружённая в свои заботы.
Но Анюта, кажется, не собиралась уходить, снова спросила:
– Говорят, ты заправским косцом стал, Андрей?
– Стараюсь…
– Там, вижу, весело?
– Да, с нашими мужиками не соскучишься.
– Ну вот, в среду и меня девчата приглашают сено копнить.
– Приходи, будем рады… Только после купаться придётся – работа у нас потная, грязная.
– Ничего, отмоемся… – Анюта опять улыбнулась через силу.
В среду радостным стал луг от ярких платьев и сарафанов, словно от цветущих васильков. И Анюта в своём тёмно-синем сарафане была похожа на василёк, даже в глазах, кажется, отражался этот васильковый цвет. Обычно в Парамзине после сенокоса женщины купались на Фонтанке – широком плёсе с песчаным дном, а мужики – в Круглом озере. И в этот день женщины первыми убежали к плёсу. Андрей не стал ждать мужиков, окунулся в студёную воду, выскочил, быстро оделся и пошёл на выгон. Даже себе не мог он объяснить, почему ему так хотелось сейчас увидеть Анюту, будто от этого зависела его судьба.
Девчонки высыпали на луг гурьбой, проскочили, не глянув, мимо него – даже до обидного равнодушны. Анюта шла сзади, глаза у неё были тоскливыми, в них как будто застыли боль и плач. Но увидев Андрея, она словно сбросила с себя что-то, натянуто улыбаясь, спросила: