Впереди показалась вершина пологого холма, и Лев надеялся, что оттуда он увидит свою жертву. Добравшись до гребня, он остановился, оглядывая окрестности. Во все стороны, на сколько хватало глаз, тянулись поля. Вдалеке виднелась опушка густого леса, но прямо впереди, примерно в километре от холма, он заметил фигурку мужчины, медленно пробирающегося по снегу. Это был не случайный крестьянин или рабочий. Это был он, предатель. Лев не сомневался в этом. Он двигался на север, в сторону леса. Если он сумеет первым добраться до опушки, то сможет затеряться в лесу. А у Льва не было собак, чтобы выследить его. Он оглянулся через плечо — трое агентов сильно отставали от него. Лопнула какая-то ниточка, соединявшая его с ними. Он больше не мог полагаться на них. Ему предстояло самому настичь и схватить предателя.
И тут, словно ощутив погоню каким-то шестым чувством, Анатолий остановился и оглянулся. К нему по склону пологого холма бежал человек. Не было никаких сомнений в том, что он — офицер госбезопасности. Анатолий был совершенно уверен в том, что уничтожил все улики, связывающие его с этой глухой деревней. Поэтому несколько мгновений он просто стоял не шевелясь, загипнотизированный видом своего преследователя. Его нашли. Он почувствовал, как в животе у него образовался ледяной комок. Кровь прилила к лицу, и, внезапно сообразив, что появление этого человека означает для него смерть, он повернулся и побежал к лесу. Первые несколько шагов получились неуверенными, он даже поскользнулся и едва не упал лицом в сугроб. Анатолий быстро понял, что пальто только мешает ему. Он сбросил его с плеч, отшвырнул в сторону и побежал что было сил.
Анатолий больше не совершал ошибок и не оборачивался. Он смотрел только вперед, на далекий лес. Если он будет бежать и дальше с такой же скоростью, то доберется до первых деревьев раньше, чем преследователь догонит его. Лес давал ему возможность спрятаться и исчезнуть. А если дело дойдет до драки, у него там будет больше шансов на победу, если он подберет сучья или камни, чем у безоружного в отрытом поле.
Лев набирал скорость, устремляясь вперед, словно на беговой дорожке. Какая-то часть сознания напоминала ему о том, что он движется по совершенно незнакомой и оттого опасной местности, так что скорость грозила бедой. Но амфетамин заставлял его верить, что для него не осталось ничего невозможного и что он может покрыть разделяющее их расстояние одним прыжком.
Внезапно Лев поскользнулся и кубарем полетел куда-то вбок, прямо в глубокий снег. Ослепленный, он перевернулся на спину, прислушиваясь к себе, не сломал ли чего-нибудь, и глядя в бледно-голубое небо. Он не чувствовал боли. Затем он встал на ноги и принялся отряхивать снег с лица и рук, отстраненно отметив многочисленные царапины и ссадины. Он посмотрел вперед, выискивая фигуру Бродского и ожидая увидеть, как тот скрывается среди деревьев. Но, к его удивлению, подозреваемый остановился. Он не двигался с места. Сбитый с толку, Лев бросился к нему. Он ничего не понимал — в тот самый момент, когда спасение стало реальностью, этот человек опустил руки. Он смотрел куда-то себе под ноги. Теперь их разделяло не больше ста метров. Лев вытащил пистолет, переходя на шаг. Он прицелился, прекрасно сознавая, что не попадет в цель с такого расстояния. Сердце гулко стучало у него в груди — два удара на каждый шаг. Новый всплеск амфетамина — он почувствовал, как во рту у него пересохло. Пальцы дрожали от избытка энергии, по спине струйками тек горячий пот. Их разделяло каких-нибудь пятьдесят шагов. Бродский повернулся. Он был без оружия. В руках у него ничего не было; такое впечатление, будто он вдруг решил сдаться и прекратить сопротивление. Лев продолжал двигаться вперед, подходя к нему все ближе и ближе. Наконец он рассмотрел, почему остановился Бродский. Между ним и лесом протянулась скованная льдом речка, шириной метров двадцать. С вершины холма ее не было видно, она скрывалась под слоем снега, запорошившим замерзшую поверхность. Лев окликнул его: