– А у моей мамы есть совсем необычное белье, – похвасталась Анна.
Она привела Наташу домой, они проникли в спальню Анниных родителей, и Анна подвела Наташу к ящику комода, где хранилось белье.
– Вот это из маминого мне больше всего нравится, – сказала Анна, держа в руках бюстье, в котором она как-то раз застала мать, неожиданно войдя в комнату. Наташа не могла понять, что это такое и как его носят. Чтобы продемонстрировать это, Анна приложила бюстье к себе.
– У-у! Я такая сексуальная! Поцелуй меня!
Наташа засмеялась, а потом, изумленная, выслушивала теорию Анны, что бюстье имеет некую связь с сексом, который в свою очередь – Анна была точно уверена – имел какое-то отношение к тому, как появляются дети. Смутившись и толком ни в чем не разобравшись, Наташа тем не менее не задавала вопросов.
Годом спустя, когда девочкам было около восьми, познания Анны о сексе несколько расширились:
– Они целуются, обнимаются, и на них не должно быть одежды.
– А как же насчет специального белья? – поинтересовалась Наташа, перед которой до сих пор стоял образ бюстье, навсегда запечатлевшийся в душе.
– Это все равно как макияж – просто сигнал, что ты хочешь этим заняться.
– А, – сказала Наташа.
До сих пор ее смущение было абстрактным, вроде попыток постичь размеры Вселенной, но теперь оно стало всеобъемлющим. Девочка не представляла, что такое секс и как объятия способствуют появлению детей, а также каким образом макияж сигнализирует о том, что женщина хочет иметь детей. Впоследствии Наташа много наблюдала и везде разглядывала женщин, некоторые из них были очень сильно накрашены. Даже миссис Ньюман, классная руководительница, очень-очень старая, наносила макияж. Наташа представила ее в бюстье. Это было отвратительно.
Девочки никогда не играли в мамочку и папочку. Им просто нравилось представлять, что у них есть свой дом, в котором каждая из них будет матерью и будет иметь собственных детей. Когда в игру вмешались другие девочки и объяснили, что все в ней должно быть так, как в их реальной семейной жизни, забава потеряла привлекательность – им не хотелось имитировать эту жизнь. Анна иногда пародировала своих пьяных родителей, разговаривая их голосами, и ее представление доводило Наташу до колик. Когда приходила очередь Наташи, она копировала только один голос – собственной матери, которая ныла без передышки. А затем Наташа изображала ответ отца: молчаливый и пустой взгляд зомби.
Другие девочки говорили Анне и Наташе, что это странно: то, что они обе хотят быть мамочками и жить в одном доме.