– Ну да.
– Не бери в голову. Я вчера Натку Три Резинки в процедурной поимел. Хорошо так, с чувством. Она на радостях мне два укола морфина вместо одного засандалила, вот я и нес всякий бред.
– А где же ты тогда обжег лицо и руки?
– Где-где... Жил я с одной местной девочкой-киафу. Долго. Ну, она и решила, что можно о свадьбе поговорить. Я, естественно, сразу с ней распрощался. А она злопамятная оказалась! Купила у какого-то местного колдуна банку с соком ядовитой лианы и выплеснула на меня. Так-то, брат. Мой тебе совет, не путайся с местными сучками. Дикие твари...
* * *
Когда Вадиму через полторы недели позволили наконец-то покинуть госпиталь, он бросился прочь едва не бегом – жутко хотелось повидаться с друзьями и даже командирами. Древние записи американских программ и лежалые фильмы успели так надоесть, что вызывали тошноту. Болтовня Алекса приелась. И даже Ната Три Резинки, которая водила его в процедурную не только с медицинскими целями, порядком прискучила. Бесконечные рассказы медсестры о пятерых детях утомляли сильнее дагонской жары.
У высокой ограды миссии он заметил машину с Лешкой за рулем. Тот сочувственно улыбнулся и посигналил, стараясь придать встрече бодрый характер. Вадим молча прыгнул на соседнее сиденье, и белый джип с синей англоязычной аббревиатурой вырулил за высокую металлическую ограду.
– Не думали, что ты так скоро, – сказал Алексей.
– Михайлов еще раньше обещал выпустить. Но потом передвинул срок. А что не навестили?
– Извини, брат, дела неважные... Аборигены за власть борются, только набедренные повязки заворачиваются. Мы все время в нарядах, продохнуть не успеваем. Командир запретил тратить время на прогулки и прочее. Спим, патрулируем северную окраину и жрем двойной паек. За КПП по одному вообще не выпускают.
– А как ты сюда сумел выбраться?
– Я же на «фирменной» машине. ООНовцев пока не трогают. Понимают, что даже если сменится власть, придется сотрудничать...
Было уже одиннадцать, солнце успело подняться почти к зениту. Пропыленные улицы опустели, даже привычные к местному климату дагонцы поспешили убраться под крыши – те, у кого они были, конечно. Остальные жались в тенях тощих пальм, открыв рты, и провожали машину с надписью KFOR пустыми и одновременно внимательными глазами. Большинство из них – представители чуждого президенту клана таха. А значит, не могут рассчитывать в столице ни на приличную работу, ни на жилье. Это позволено только соплеменникам президента из клана киафу.
Как утверждали дагонские политики, большинство бездомных – соглядатаи, поставщики информации для боевиков из восточных районов Дагона. Правительственные войска порой проводят фильтрации, выдворяя нищих из Малелы, но ненадолго – скоро те, как плесень в сыром подвале, опять выползают на улицы города.