– Это ты богохульник посмел поднять руку на божьего человека? – сразу наехал на меня Симеон.
В это мгновение решалась моя судьба, поэтому страх захвативший душу мгновенно испарился, как это обычно случалось у меня перед боем. Начать каяться, сразу проявить слабость, а значит проиграть, поэтому я мгновенно перешел в атаку:
– Этот приспешник дьявола божий человек? Если бы не одеяние монаха на этом псе смердящем, то я до смерти прибил богохульника и самозванца! В Иерусалиме он был, да он в храме Господнем, наверное, ни разу не появлялся и в грехах не каялся, как подобает рабу божьему! Бог мне свидетель, этот безбожник, словно схизматик, погрязший в скверне, торговал в кабаке на развес гвоздями якобы снятыми с креста Иисуса! Я как истинный христианин не смог стерпеть такого святотатства и вышвырнул его вон!
Услышав мою отповедь, архимандрит аж присел и, зашипев словно 'змей искуситель', спросил у проштрафившегося монаха:
– Это правда?
– Батюшка, прости меня грешного! Я только ради дела богоугодного такое сказал, чтобы пожертвований больше собрать! – завыл монах, бросившись в ноги Симеону.
– В железо его! В темную на хлеб и воду! Надо же чего удумал? – возмущенно закричал архимандрит и пнул посохом провинившегося монашка.
Два охранника шустро скрутили провинившегося и уволокли с глаз долой, после чего Симеон повернулся ко мне и спросил:
– А ты, значит, был на 'святой земле' и в 'Храме Гроба Господня'?
– Был батюшка, – ответил я без промедления, прекрасно понимая, что обратной дороги нет.
– Был, значит? Брат Климентий поспрошай сего раба божьего, сдается мне, что он тоже лжет, как и Евстафий!
От свиты архимандрита отделился седой дедок греческой наружности, и надменно выпятив нижнюю губу начал допрашивать меня о том, что я видел в Иерусалиме и какой храм, где находится. Похоже, дедок в 'святой земле' был очень давно, и сам многое подзабыл, а я от испуга вспомнил даже мельчайшие подробности экскурсии по Иерусалиму. Когда получасовой допрос был закончен, Климентий уверенно доложил Симеону:
– Был батюшка, сей муж в 'святой земле' и посетил все храмы Господа нашего, даже те где мне побывать не довелось.
На этом неприятный инцидент с проворовавшимся монахом был исчерпан и архимандрит степенно удалился с территории постоянного двора в сопровождении своей свиты. Никаких извинений за необоснованный наезд мне, конечно, не принесли, но я и так был рад до безобразия, что все закончилось без мордобития и кровопролития.
Казалось, можно было расслабиться и не пороть горячку, но я решил больше не играть с судьбой в орлянку и приказал гвардейцам продолжить сборы в дорогу. За этим занятием нас застал Еремей, вернувшийся с торга.