Новицкий пристально смотрел на Ермолова, и тот поймал его взгляд:
— Есть вопросы, гусар?
— Сейчас ноябрь. Впереди морозы и снег. Как они доживут до весны?
— Об этом им стоило думать раньше, — отрубил командующий; шагнул было к двери, но вдруг опять повернулся к Новицкому: — А скажи-ка, гусар, если бы на нашем месте здесь опять оказался твой Надир-шах. Что он оставил бы в Дженгутае?
Новицкий молчал. За него ответил Мадатов:
— Я тоже слышал о Надир-шахе. Он оставил бы здесь камни, угли и две кучи из отрезанных голов и кистей.
— Понимаешь, гусар? Ты аул днем видел? Ни одного мужчины старше пятнадцати и моложе пятидесяти. Все впереди, ждут нас с ружьями и кинжалами! Так почему же мы должны быть добрей других?!
— Потому что Надир-шах пришел и ушел. А мы намереваемся остаться надолго.
Новицкий надеялся, что голос его звучит достаточно твердо. Вельяминов смотрел на него едва ли не с презрением, но Ермолов оглядел Сергея и повернулся к Мадатову:
— Ну а что думаешь ты?
— Не наказать нельзя. Но помиловать стоит. Дом Гасан-хана сжечь непременно, иначе нас не поймут. Начнете разбирать другие дома, прибегут люди просить. Я бы выслушал и оставил немного, хотя бы одну четвертую часть, может быть, одну пятую. Только чтобы смогли пережить зиму. Тогда все будут знать, что Ермолов суров, но милостив. Быстро карает врагов, но прощает тех, кто раскаялся.
— Быть посему, — быстро решил Ермолов. — Скажешь, Алексей Александрович, пусть приступают к делу твердо, но без лишнего рвения.
— Так точно, — усмехнулся одним уголком рта Вельяминов. — Давнее армейское правило: услышишь приказ, не спеши исполнять — отменят.
— Но только не боевой! — поправил его командующий…
II
— Не повезло нам со снегом. Сначала плохо было, что выпал, теперь не вовремя стаял.
Мадатов, Ермолов и Вельяминов выехали верхом на открытую площадку, разглядеть позиции, занятые акушинским ополчением и теми, кто пришел им на помощь.
— Почему? — спросил Вельяминов. — Почему плохо, что стаял?
— На снегу они бы долго не простояли. Здесь мало кто кожаную обувь подвязывает — одни только охотники. А в одних чувяках на морозе не продержаться. Попрыгали бы, попрыгали и разбежались.
— Что же скажешь, — проворчал недовольно Ермолов, — снова нам помощи у генерала Мороза просить?
— Попросить можно, только вряд ли поможет. — Валериан поднял лицо и потянул воздух. — Думаю, два дня снега мы не увидим. А что дальше…
— Дальше у нас самих терпение кончится, — обрезал ненужные разговоры Ермолов. — Ждать более невозможно. Иначе назад не пробьемся.
Вельяминов с Мадатовым согласно закивали головами.