Я ответил, что да, покупаю, но только те книги, которые потом наверняка могу продать. Тогда он поставил свой атташе-кейс на прилавок, щелкнул замочками, открыл, и я увидел в нем большой том. Он вытащил его и показал мне. Называлась книга «Lepidopterae»,[2] автором был некий Франсуа Душардек, предметом описания являлись бабочки и моли Древнего мира, причем описывались они досконально (насколько я мог судить с первого взгляда) и по-французски. Издание было великолепно иллюстрировано цветными рисунками.
— Правда, фронтисписа не хватает, — заметил он, листая книгу, — но остальные пятьдесят три разворота с цветными иллюстрациями сохранились.
Я кивнул, не сводя глаз со страницы, где изображались вилохвостые бабочки. Еще ребенком я охотился на этих созданий с самодельным сачком, затем умерщвлял их в банке с формалином, потом расправлял крылышки, прокалывал тельце булавкой и помещал в пустую коробку из-под сигар. Очевидно, подобный исследовательский интерес был продиктован вполне определенными причинами, но мне они были неведомы, и даже задумываться о них не хотелось.
— В обычном магазине ее просто раздерут на картинки, — сказал он, — но книга такая красивая и в таком хорошем состоянии, что я подумал, надо бы показать ее букинисту.
Я снова кивнул и залюбовался на этот раз молями. Одна называлась секропия. Секропия и луна — единственное название молей, которые я знал. Что ж, настала пора познакомиться и с другими.
Я закрыл книгу и спросил, сколько он за нее хочет.
— Сто долларов, — ответил он. — Меньше чем по два доллара за цветной разворот. В простом магазине мне бы дали по пять-десять за разворот, ну а потом расклеили бы по стенкам, для украшения.
— Возможно, — сказал я.
Провел по переплету, затем — по верхнему краю титульного листа, где в треугольнике были вытиснены слова: «Нью-йоркская публичная библиотека». Снова перелистал книгу в поисках штампа «Изъята из обращения». Ведь библиотеки время от времени избавляются от ряда книг, как музеи от некоторых не слишком ценных экспонатов, однако «Lepidopterae» Душардека явно не заслуживали подобного обращения.
— Штрафы за задержку книг имеют тенденцию к росту, — с сочувствием заметил я. — Хотя иногда в библиотеках объявляется нечто вроде амнистии для закоренелых должников, когда вы можете сдать просроченную книгу без штрафа. Это выглядит не слишком справедливо по отношению к тем, кто уже успел заплатить без всяких протестов и споров, тем не менее, как мне кажется, помогает вернуть книги в обращение. А ведь это самое главное, верно? — Я снова закрыл книгу и бережно уложил ее в атташе-кейс. — Я библиотечных книг не покупаю.