Пришла осень. Серая пелена оплела землю. Стаями летали вороны. Со всех сторон надвигались дожди. Деревья, раскачиваясь под ветром, сбрасывали с себя листву. Пекари пекли солдатский хлеб. Солдаты ели этот хлеб и уже успели научиться, как в рукопашном бою убивают человека. Ур-ра!
Станислаус открыл существование библиотеки. Он читал так, как ест голодный, которого поселили на складе съестных припасов. Были книги, сплошь заполненные стихами, и книги о человеческой душе и других незримых вещах. Но Станислаус читал также и книги о выращивании породистых свиней, и о «правилах поведения в светском обществе», и о путешествиях на оленях, и о конькобежном спорте. Ему все было интересно, и в голове у него образовалась полная мешанина. Он ни с кем не соглашался и всех оправдывал. Ему нравилась и язвительность Густава и протест Людвига против каких бы то ни было законов. Людвиг не признавал даже самых простых правил. Например, он не считал нужным постучаться, прежде чем войти в каморку Станислауса.
— Одолжи мне пять марок. Заработок мой прожит.
Станислаус одолжил ему пять марок.
— Понимаю, ты собираешься купить себе модную шляпу. Наступает осень.
— Шляпу? Шляпы мне идут, как корове седло. Я собираюсь жениться. Это произойдет сегодня вечером!
Наутро место у бадьи Людвига пустовало. Людвиг снарядился в путь. Зубная щетка и расческа выглядывали из верхнего кармана его куртки. Боковые карманы Людвиг набил подстилками для сидения и сна. Это были газеты, серые, замасленные, жирные — печать вся стерлась.
— Собрался, как я понимаю, к своей новобрачной? — сказал, увидев его, Станислаус.
— Стану я накладывать на себя путы. Я должен идти. Тебе известна моя высокая задача.
— Значит, ты не женился, да еще и мои пять марок промотал?
— Младенец, уличные девки не дают сдачи! Твои гроши я вышлю тебе с процентами и процентами на проценты, как только порешу Гитлера.
— Тогда тебе снимут голову и нечем будет помнить о моих пяти марках. — Станислаус, расставив ноги, прикрыл собой дверь.
Людвиг переменил тон. Он порылся в брючном кармане.
— Я облегчил жизнь тебе и другим.
— Вот как?
— Теперь ты можешь мочиться где только тебе вздумается!
— Вот как?
— Ты решился бы когда-нибудь помочиться у памятника на рыночной площади, под Фридрихом Великим, сидящим верхом на коне?
— Что-о?
— Полицейский застукал меня на этом дело. Он упал, как брошенный мешок. — Людвиг вытащил из кармана что-то блестящее, металлическое. Не деньги. Кастет. Он поднял руку. Кастет блеснул… — Прочь с дороги! Благодетели человечества живут неопознанными.