Кэш снял с нее куртку и повесил на стул. Он выключил верхний свет, и теперь комнату освещала только лампа на прикроватной тумбочке. Кэш настроил радиоприемник на волну с блюзами.
— Хочешь, я закажу в номер еду и шампанское?
— Было бы здорово, — удалось вымолвить Марли, чувствовавшей ужасный голод. Но она так нервничала, что не была уверена, что сможет поесть.
Комната была выдержана в белых тонах: белоснежное стеганое одеяло, раскинутое на кровати; на окнах занавеси цвета парного молока. Среди этой белизны ярким пятном выделялся букет тропических цветов в красной вазе. Сняв пальто и спортивную куртку, Кэш остался в рубашке, заправленной в джинсы. Он посмотрел на Марли и улыбнулся.
— Нервничаешь?
— Есть немного. Ведь мы собираемся заняться сексом?
Некоторое время он внимательно смотрел на нее.
— Это не обязательно.
— Нет… обязательно. — И это было правдой. Заправив выбившуюся прядь за ухо, она затянула завязку, держащую волосы. — Я действительно волнуюсь.
— Я тоже.
Заказав ужин по телефону, Кэш повесил трубку. Бросив взгляд на кровать королевского размера, он подошел к Марли, взял ее за руку и проговорил хриплым голосом, который угрожал совершенно лишить ее воли:
— Давай устроимся поудобнее.
Он отбросил одеяло, и они легли на кровать, повернувшись друг к другу. Их головы покоились на огромных подушках с наволочками из египетского хлопка.
— Что мы будем делать?
— Все, что захочешь, дорогая.
— Можешь теперь называть меня Марли. Перед тем как прижаться к ее губам своими твердыми и прохладными от зимнего воздуха губами, он прошептал:
— Марли.
Зная, куда приведет этот, казалось бы, невинный поцелуй, она положила руку на его грудь. Его пульс бился так же сильно, как и ее.
— Держу пари, нам будет очень жарко, Кэш Шэмпейн.
— Это хороший предмет для спора, — согласился он.
Его рука повторяла изгибы ее тела, заставив ее придвинуться к нему ближе. Он прижал ее сильнее, и она ахнула. Его пальцы начали ласкать ее грудь, и эта ласка вырвала из нее стон.
— Как давно… — прошептала Марли, и ее голос затих.
— Давай наверстаем, — предложил он хриплым голосом.
Он дарил ей такое острое и сильное наслаждение, что она не могла в это поверить.
— Сначала я не верила тебе, — пробормотала она прерывающимся голосом.
— А сейчас?
— Я… тебе верю.
Она внезапно обнаружила, что расстегивает его рубашку. Одним движением она сдвинула ткань с его плеч, обнажая грудь.
Когда раздался стук в дверь, он скатился с кровати и пробормотал:
— Сейчас вернусь.
Она кивнула. По дороге он зашел в ванную, как поняла Марли, чтобы взять презервативы, и затем пошел открывать дверь. Не впустив официанта, он нацарапал на счете свою подпись, взял поднос и аккуратно закрыл дверь ногой.