Юмор заставляет пересмотреть, насколько истинна нетрудная внешняя праведность:
В битком набитый храм входят двое в масках с автоматами:
– Кто хочет получить пулю за Христа, направо, прочие на выход!..
Когда остается несколько человек, объявляют:
– Ну вот, верующие в сборе, можно начинать богослужение.
Юмор сродни буйству Христа ради [721]; жители египетских пустынь скрывали добродетели, иногда даже скандальным поведением симулируя безумие или пороки. Сегодняшние подвижники следуют этой традиции, принижая аскетические достижения, действительные или воображаемые публикой: скажем, предлагают купить книгу об Иисусовой молитве, а монахи отвечают:
– У… это не для нас… где уж нам Иисусовой молитвой… нам бы в футбол погонять… [722].
Юмор высмеивает самовольно сделавшихся учителями [723], обнажая их идейную напыщенность, бурлящую по самому ничтожному поводу:
– Я ему про клонирование, – возмущается пожилой нервный мужчина, – ведь это же сатанизм, а он смеется: интересно ему, видите ли, что у них получится! я говорю, людям объяснять нужно, ведь не интересуются, не ходют на службы! а он говорит: «я и сам стоять не люблю!» [724].
Юмор прекрасное средство от бездумного ханжеского рабства привычным условностям:
– О, как я мечтаю, – сказал отец Афанасий другу… – чтобы хоть одна монахиня нашего монастыря кого-нибудь убила… Не могу больше слушать, как подходят одна за одной, и все точно сговорились: «батюшка, я в среду съела сардинку!» [725].
Юмор низвергает самодельные пьедесталы пользующихся начальственной должностью в личных целях:
– Батюшка, игуменью привез.
– Да ты что?!
Смотрит на нее и говорит:
– О, баба какая здоровая! Ты глянь-ка! Ну-ка, повернись! Да ты здоровая!
Она говорит: – батюшка, чего-то я болею…
– Врешь, зараза!
– Батюшка, я кое-когда просыпаю на службу-то идти…
– Лентяйка! [726].
Юмор разоблачает гордостную отрешенность и слепоту: один монах пришел к Илию Отшельнику и сказал ему:
– В миру я встретил человека, который был о себе очень хорошего мнения.
– Будь уверен, – отвечал ему Илий, – что когда у кого-то о себе очень хорошее мнение, то это единственное хорошее мнение, которое у него есть [727].
В неутешных обстоятельствах, принуждающих к отчаянию, юмор обладает свойством ослабить боль и придать силы жить дальше. Святитель Иларион (Троицкий) спросил прибывшего в лагерь игумена одного из монастырей:
– За что же вас арестовали?
– Да служил молебны у себя на дому, – ответил тот, – ну, собирался народ, и даже бывали исцеления…
– Ах вот как, даже исцеления бывали… сколько же вам дали Соловков?