— Ну хорошо, Джейн, будь по–вашему. Я разрешаю вам остаться, но только потому, что вы — моя самая квалифицированная медсестра, а этот пациент — человек высокого происхождения. Джейн кивнула:
— У вас есть какие–нибудь идеи по поводу его личности?
— У моего отца, кажется, есть. Днем он что–то выяснил об этом пациенте в своем клубе, а сегодня вечером отправился в Мейфэр, чтобы попытаться разузнать еще что–нибудь.
— Понимаю.
— Что ж, доверяю больного вашим заботам. Я обязательно еще зайду, — пробормотал Ричард, ободряюще приобняв Джейн за плечи. Перед уходом он нежно сжал руки медсестры. Доктор ничего не сказал ей, по его взгляд был красноречивее любых слов. Ричард шал. Непостижимым образом он ощутил чувственную связь, возникшую между Джейн и Мэтью.
Кто–то прикасался к графу, но это явно была не та порочная любовница из прошлого, руки которой дотрагивались до его тела. Это была Джейн. Оставалось только удивляться, каким чутьем Уоллингфорд мог улавливать ее присутствие. И все же он знал, что рядом не было никого другого.
Все остальные приходили к Мэтью во сне. Он ненавидел эти кошмары и то, каким разбитым ощущалось тело после пробуждения. И все же сейчас рядом с ним была та, кого он считал ангелом во плоти.
— Джейн? — прохрипел он пересохшими губами.
— Я здесь, — шепотом отозвалась медсестра, — сделайте глоток, только медленно.
Холодная вода, скользнувшая в горло больного, была так хороша, что он не мог осторожно потягивать ее — хотелось пить эту прохладу залпом, несмотря на предупреждения Джейн. Снова откинувшись на подушку, Мэтью почувствовал себя слабым и измученным. Граф вспомнил, чем они совсем недавно занимались с Джейн, и ощутил, как волна удовольствия прокатилась по телу.
— Вам нужно отдохнуть, — командным тоном произнесла медсестра, теперь ее голос звучал сухо и беспристрастно.
— Я спал достаточно долго.
— Сон — лучшее лекарство для тела.
— Нет, Джейн. Вы — то снадобье, которое мне нужно. В комнате надолго повисла тишина, и Мэтью уже проклинал себя за то, что вожделение развязало ему язык. Обычно лорд не был словоохотлив, не имел привычки болтать попусту, но сегодня ночью, с Джейн, он не мог держать язык за зубами, скрывая необычные эмоции, бурлящие в душе. По правде сказать, он сильно сомневался в том, что хочет скрывать эти чувства. Разум говорил Уоллингфорду, что ему нужно лежать тихо, предоставив Джейн возможность заниматься своей работой. Но его тело молило о том, чтобы медсестра оказалась у его кровати, разговаривала с ним своим тихим голосом, ласкала своими руками его плоть. Мэтью даже думать не хотел о том, что вызвало у него подобные мысли — жар или некая потребность, скрытая глубоко внутри, о существовании которой он даже не подозревал. Причина его раздумий была сейчас абсолютно не важна, единственное, что по–настоящему имело значение, — это близкое присутствие Джейн.