– Почему это я должен был идти? Да я чувствовал себя неважно, не до разговоров было. Я-то знал, отчего она умерла. Полиция нам свою версию изложила – в воскресенье утром прислала ко мне парня. Он долго не тянул, сразу спросил, когда я ее в последний раз видел, ну, а у меня все уже готово. Вы небось считаете, что я должен был выложить ему все начистоту. Нашли дурака! Салли, пока жива была, помучила нас изрядно, ну а теперь от нее, мертвой я не хотел неприятности иметь. Не считав нужным свои личные дела на всеобщее обозрение в суде выставлять. Как вам объяснить? Люди ведь все выворачивают.
– А еще хуже, когда они понимают слишком хорошо, – сказал сухо Феликс
Худое лицо Проктора вспыхнуло Поднявшись, он повернулся спиной к Феликсу и обратился к Элеоноре Макси:
– Простите я пойду. Не хотел вам мешать. Мне просто надо было повидать инспектора. Уверен, все закончится благополучно, но я вам тут не нужен.
«Говорит так, словно тут кто-то рожает», – подумал Стивен. Желание доказать свою независимость от Далглиша и дать понять, что один из Макси чувствует себя ко всему этому непричастным, заставило его спросить:
– Хотите, я отвезу вас домой? Последний автобус уехал в восемь вечера
Проктор, не глядя на него, отрицательно покачал головой:
– Нет. Спасибо. Я на велосипеде. Они хорошо поработали, во всем разобрались Не надо меня провожать, не беспокойтесь.
Он стоял, опустив руки в перчатках – странная, жалкая фигурка, но было в нем и некое достоинство.
«По крайней мере, – подумал Феликс, – у него хватает ума понять, что он здесь лишний».
Внезапно Проктор дернул левой рукой – неестественным, быстрым жестом протянул ее Элеоноре Макси, и она ответила на рукопожатие.
Стивен проводил его до дверей. Пока его не было, все молчали. Феликс чувствовал, как все в нем напряглось, ноздри стали подрагивать от знакомого запаха страха. Они должны узнать правду. Им сказали все, не назвали только имени. Но хотят ли они узнать правду до конца? Он наблюдал за ними из-под полуприкрытых век. Дебора была на удивление спокойной, словно конец лжи и обману принес ей умиротворение. Он не верил, что Дебора дает себе отчет в том, что происходит. У Элеоноры Макси лицо стало землистым, но руки спокойно лежали на коленях. Он готов был поверить, что в мыслях своих она где-то далеко. Кэтрин Бауэрз сидела зажавшись, сомкнув губы в недовольной гримаске. Раньше Феликсу казалось, что происходящее ее развлекает. Теперь он не был в этом уверен. С мрачным удовлетворением он смотрел на ее сцепленные пальцы, нервный тик в уголках глаз. Стивен вернулся быстро, и Феликс заговорил: