_______________
* К з ы л-а с к е р - красный солдат, красноармеец.
- Здравствуйте, Аильчинов, - по-киргизски ответил Коршунов. - Ты напрасно говоришь о мире. Побежденный должен просить пощады, а не предлагать мир. Сегодня я взял тебя. Завтра мои товарищи возьмут твоих друзей. Я тоже не умел воевать в горах. Твои друзья и ты научили меня. Что ж, спасибо! Ты просишь есть? Ты получишь еду вместе со всеми другими. Ты просишь поместить тебя отдельно от твоих джигитов, потому что ты боишься их? Тебя никто не тронет, мои красноармейцы умеют хорошо стеречь. А помещать тебя отдельно незачем. Ты не лучше других. Скорее ты хуже других.
Аильчинов молчал.
- Хорошо, - снова по-русски заговорил он, - тогда скажи мне, Коршунов, что со мной будет дальше?
- Тебя будут судить.
- Меня и всех их?
- Тебя наверное.
- И потом?
- Потом тебя расстреляют.
Коршунов задыхался от злобы. Никогда еще никого он не ненавидел так сильно, как этого басмача. Почему-то Коршунов подумал о том, что именно Аильчинов убил Степана.
- Еще прошу тебя, - сказал Аильчинов, - будь добр, Коршунов, дай мне папиросу. Пожалуйста.
- У меня нет папирос. Я не курю.
ВОРОНОЙ
Жеребенок родился ночью.
Ночью было темно, облака плыли низко над горами, недолго шел снег, и земля была белая и холодная. Мать лежала, и снег растаял под ней. Возле нее было тепло, но жеребенок дрожал и прижимался к ее раздутому животу.
Утром солнце осветило сначала только небо. Солнце было за горами, его не было видно. Горы были темные, долина была в тени, и снег не таял. Небо стало зеленое, потом порозовело, потом стало голубым, солнце взошло из-за вершины горы, и снег на вершине засверкал. Внизу, в долине, снег растаял. Трава стала мокрой. Капельки воды висели на травинках. Лошади ели траву.
Потом солнце поднялось высоко, и стало жарко. Табун перешел ближе к реке.
Жеребенок встал, и мать встала. Она облизывала жеребенка. Ноги у жеребенка были слабые. Он шатался.
В полдень приехали люди. Их было двое: один - старик в мохнатой шапке и рваном халате, другой - молодой, в войлочной белой шапке и в овчинном тулупе. Молодой пел песню. Он пел громко, и еще издали слышно было песню, сначала неясно, потом все отчетливей и отчетливей.
Мать услышала песню, подняла голову и заржала.
Люди подъехали к ней и к жеребенку. Старик ехал на пегой старой кобыле. Как только он остановился, кобыла опустила голову и начала есть траву.
Молодой ехал на вороном жеребце. Жеребец заржал. Он ответил матери жеребенка. Когда люди подъехали, мать обнюхала морду жеребца, жеребец фыркнул, отвернулся и снова заржал. Тогда молодой человек перестал петь и засмеялся.