Я наблюдаю за тем, как взгляд Мэтта становится просто ужасающим по мере того, как он смотрит на меня. Что-то требовательное, бескомпромиссное разрывает сына Малверна изнутри. Он резко отворачивается и уходит к дому.
— Шон Кендрик, — окликает меня Холли. — И что ты обо всем этом думаешь?
— Что мне не стоит расслабляться, — отвечаю я.
Холли окидывает взглядом пространство, оставшееся за спиной Мэтта, и советует:
— Я бы на твоем месте покрепче запер дверь изнутри этим вечером.
Утром, до того как отправиться на утесы для тренировки и, может быть, чтобы увидеть Шона, я с Финном еду к Дори-Мод — Финн на своем велосипеде, я — на Дав. Дело в том, что Финн должен поработать для Дори-Мод, если получится, а я надеюсь, вопреки всему, вдруг Дори продала еще хоть пару моих чайников, так как у нас остался только один кусок масла, но нет хлеба, на который можно было бы его намазать, и нет муки, чтобы испечь хлеб.
Мы наконец добираемся до Скармаута. Я сразу же спешиваюсь и веду Дав в поводу, чтобы она не повредила ноги на неровных булыжниках. Финн тоже идет на своих двоих, ведя рядом с собой велосипед, — чтобы не свалиться со своего двухколесного коня, пока будет таращиться на витрину булочной Паллсона.
Впрочем, мы оба мрачно смотрим на эту витрину, проходя мимо нее, хотя я сто раз клялась себе, что не стану этого делать. Когда двое ребят вроде нас выворачивают шеи, любуясь на подносы с ноябрьскими пирожными и тарелки с фигурным печеньем и чудесными буханками свежего хлеба, над. которыми еще поднимается пар, то такая картинка сама по себе громко кричит: «Сироты!» Мы с Финном одновременно вздыхаем и шагаем дальше, к лавке «Фатом и сыновья». Я привязываю Дав перед входом, а Финн велит своему велосипеду стоять на месте. Я не знаю, открыта уже лавка или нет; Элизабет и Дори-Мод могут быть не здесь, а в своем ларьке у тропы над пляжем.
Но дверь открывается, и, когда мы входим внутрь, я с удивлением вижу и Дори-Мод, и Элизабет, а заодно и интересного светловолосого мужчину. Он восторженно рассматривает каменную могильную подушку, которую Мартин Делвин в прошлом году нашел на своем поле, когда копал картошку.
— …действительно укладывали голову умершего во время похорон! — восклицает он.
Финн косится на меня. Я смотрю на незнакомца. Это явно иностранец, лет ему, наверное, около тридцати, и выглядит он превосходно. Наверное, ему подошли бы определения «лихой», или «щеголеватый», или еще что-нибудь в этом роде. В руках он держит красную кепку.
— А, Пак! — оглядывается Дори-Мод и тут же представляет меня: — Пак Конноли.