Я не закрываю дверь. Мне почему-то кажется, что если я позволю ей закрыться, это будет выглядеть так, словно я пригласила Малверна войти, а я его не приглашала.
— Его сейчас нет, — отвечаю я.
— А, — произносит Малверн. Он продолжает осматриваться по сторонам, — А ты — его сестра.
— Кэт Конноли, — уточняю я как можно более вызывающим тоном.
— Да. Думаю, мы могли бы выпить чаю.
И он усаживается к нашему столу.
— Мистер Малверн, — сурово начинаю я.
— Отлично, ты знаешь, кто я такой. Это облегчает дело. И вот что… я, конечно, не собираюсь указывать тебе, что ты должна делать, но снаружи очень холодно, а открытая дверь совсем не защищает от ветра.
Я захлопываю дверь. А заодно захлопываю и рот. И начинаю готовить чай. Я в равной мере и оскорблена, и сгораю от любопытства.
— Зачем вы пришли? — спрашиваю я наконец.
И мне наплевать, вежливо или нет звучит мой вопрос.
Взгляд Малверна задерживается на седле, но когда я заговариваю, он поворачивается ко мне. Меня немножко пугают его глаза. В целом Малверн выглядит просто как богатый старик, но в глазах его читается ум.
— У меня довольно неприятное дело, — отвечает он очень приятным тоном.
— А мне-то казалось, что вы должны иметь специальных людей, которые занимаются за вас неприятными делами, — говорю я, чувствуя себя отчаянно дерзкой. — Сахар или молоко?
— Масло, молоко и соль, пожалуйста.
Я оборачиваюсь к Малверну, уверенная, что он смеется надо мной. Но не вижу ничего подобного. И вообще, всмотревшись в его лицо, я не уверена, что он способен шутить. Такое лицо можно скорее представить на банкноте в один фунт стерлингов. Я подаю ему чашку с чаем, солонку и нашу крошечную масленку. Ставя напротив Малверна кувшинчик с молоком, я наблюдаю за тем, как он опускает в чашку маленький кусочек масла, добавляет основательную порцию соли, а потом наливает молоко и начинает все тщательно перемешивать. На поверхности жидкости появляется пена. Это похоже на то дымящееся молоко, которое, как я однажды видела, выливается из коровы. Мне кажется, что он не решится это выпить, однако Малверн пьет.
Прижав пальцы к боку чашки, как будто желая их согреть, он спрашивает:
— Это твой пони там, во дворе?
— Лошадь, — поправляю я. — В ней пятнадцать ладоней.
— Она бы выглядела гораздо лучше, если бы ты ее как следует кормила, — сообщает мне Малверн. — Избавь ее от этого жалкого сена, и она наберется сил. И брюхо у нее подтянется.
Конечно, она бы набралась энергии, если бы у меня были зерно и сено получше. И я набралась бы энергии, если бы могла есть что-нибудь кроме бобов и яблочного пирога, но нам обеим придется обойтись тем, что имеется, по одной и той же причине.