Малверн спрашивает:
— А быстрее всех кто?
Я чуть медлю, прежде чем ответить. Я понимаю, что от моего ответа зависит, кого Малверн даст Мэтту в этом ноябре. Я не хочу говорить правду, но врать нет смысла, ведь он сразу это поймет.
— Корр. Красный жеребец.
Малверн задает следующий вопрос:
— А самый безопасный из них кто?
— Эдана. Гнедая с белой звездочкой.
Малверн пристально смотрит на меня. Действительно смотрит на меня, в первый раз за все это время. Он хмурится, как будто увидел меня как-то по-другому — меня, мальчишку, который вырос в его конюшнях, воспитывая его лошадей. Я же не поднимаю глаз от своей чашки.
— Почему ты прыгнул в воду за Фундаменталом? — задает следующий вопрос Малверн.
— Он был моим подопечным.
— Твой подопечный, но принадлежавший Малверну. Хозяином был мой сын. — Бенджамин Малверн отодвигает свой стул и встает, — Мэттью поскачет на Эдане. А другую гнедую отпусти, если не думаешь, что она образумится к следующему году.
Он смотрит на меня, ожидая ответа на свои слова. Я отрицательно качаю головой.
— Значит, отпускай. А ты, — он кладет несколько монет рядом со своей чашкой, — ты поскачешь на Корре.
Каждый год я жду, когда он это скажет. Каждый год, когда он принимает решение, у меня становится легче на сердце.
Но в этот раз меня не покидает ощущение, что я все еще чего-то жду.
Пак
К обеду на следующий день я в дурном настроении. Встав с постели и обнаружив, что Гэйба уже нет дома, я решаю взять дело в собственные руки и отправиться в скармаутскую гостиницу, чтобы найти брата. В гостинице мне говорят, что Гэйб на причале, а на причале сообщают, что он вышел в море на лодке, а когда я спрашиваю, на какой именно лодке, рыбаки смеются и говорят, что, наверное, на той, у которой дырка в днище. Иногда я просто ненавижу мужчин. Вернувшись домой, я разражаюсь тирадой перед Финном — на ту тему, что нам больше никогда не удастся поговорить с Гэйбом.
— Я с ним говорил утром, — сообщает мне Финн. — До того, как он ушел. О рыбе.
Я изо всех сил стараюсь сдержать гнев, но мне это плохо удается.
— Когда в следующий раз его увидишь, дай мне знать. Мне необходимо с ним переговорить. О какой рыбе?
— Что? — рассеянно откликается Финн.
Он улыбается фарфоровой собачьей голове с таким видом, словно находится где-то далеко-далеко.
— Ладно, неважно, — говорю я.
Потом я веду Дав на пляж для дневной тренировки, но Дав сердита и ленится, у нее нет настроения работать. Конечно, с ней и прежде не раз такое случалось, но тогда это не имело значения. Вообще-то это и сегодня значения не имеет, но если она будет вести себя вот так в день бегов, я могу с равным успехом провести весь тот день в постели.