— А если еще потребует?
— Что видела, то видела, больше все равно не рожу.
Аспирант Гравсен больше ничего и не требовал. Пока Алиция переводила, он сосредоточенно кивал, после чего поинтересовался, не возникнут ли у нас претензии в отношении бычков, если они пострадают в процессе лабораторных исследований? Мы проявили совершенную черствость к их страданиям и единодушно согласились даже на полное уничтожение банки, заявив, что будем только счастливы, если уже никогда ничего подобного в жизни не увидим.
Сыщики поблагодарили нас за сотрудничество, забрали свой единственный трофей и удалились, немного оглушенные эмоциональным прощанием, которое мы им закатили. Алиция даже пригласила их заглянуть как-нибудь на огонек.
Некоторое время на дорожке, ведущей к калитке, царило молчание. Затем Магда издала восторженный писк и прошлась таким колесом, что куда там циркачке Юлии.
— Сампан! — напомнил нам ожидавший в дверях Олаф. — Водка, садко, есть, плюх, сампан! Лук?
Последний призыв заставил нас всех ринуться в дом.
* * *
Вопреки утверждениям, что избыток эмоций вредит пищеварению, обед прошел на ура. Десерт из печенки сдал экзамен на отлично, и было ее как раз столько, сколько надо по той простой причине, что сковородка не безразмерная. Итак, печенка не смогла перехватить инициативу у курьих ножек, а тем более у шампанского, которое на польском столе всегда вне конкуренции.
Под влиянием всеобщего душевного подъема и энтузиазма Алиция позволила себе расслабиться и без малейшего сопротивления разрешила нам вынуть из холодильника и морозилок все, что под руку попало, ради размещения там шампанского. Тем более что и так было ясно, что оно там не залежится.
— Будь у нас еще бочонок устриц, я бы почувствовала себя в девятнадцатом веке, — растроганно призналась я.
— И надела бы корсет? — заинтересовалась Магда.
— Вечно ты преувеличиваешь, уж не говоря о том, что никакого корсета у меня нет.
Стол уже не пришлось отодвигать от стены, поскольку все теперь прекрасно за ним умещались, что не могло не радовать. Макароны сварились в один момент и, что удивительно, совсем не кипели. Возможно, это были особые макароны для идиотов, я датской инструкции не могла прочитать, хотя идиот на всех языках идиот. А красное вино отлично пошло для затравки.
— Если кто-нибудь что-то важное хотел сказать, пусть сразу говорит, а то потом могут возникнуть проблемы, — предупредила хозяйка, смакуя вино.
— Важно все, — заявил Стефан. — Мне теперь все проблемы побоку.
— Неужели с одного бокала тебя так повело? Не верю!