— За хлебом пошла.
Клара нырнула за газетный лист. Оттуда на нее смотрел серьезный Кит.
— Мне лучше не спрашивать, да? — уточнила Клара.
— Почему, ты можешь спокойно спрашивать. Венерина мухоловка пошла за хлебом. Заодно я попросил ее купить еще муки.
Клара вспомнила, как быстро захлопывались створки венериной мухоловки, если их трогали пальцем.
— Да, такую сложно обидеть. Она даже в продуктовом не пропадет.
— Вот именно, — сказал Кит, углубляясь обратно в газету. — Так что не волнуйся. К ужину будет.
Ночные тени мягко окутывали кабинет. Кит привычным жестом достал карманный ножик и сел на стол возле заметно подросшей росянки.
— Как ты тут у меня, трудяга? В прачечную ходила — не обижали тебя?
Венерина мухоловка молчала. Кит ловко отхватил маленький кусочек мизинца и скинул в створку. Створка захлопнулась.
— Молодец, малышка. Приятного аппетита. Значит, так: завтра ты перевариваешь, я тебя трогать не буду. А на послезавтра найдется дело. За едой пока ходить не надо, у нас все есть, но послезавтра — первое сентября. Крот идет в школу. И я хотел тебя попросить походить туда вместе с ним. Не пугайся, учиться тебе не придется — Крот отлично соображает. Но ты же знаешь, когда к нему приближаются люди, он…
Кит рассеянно погладил пальцем одну из раскрытых ракушек. Ракушка захлопнулась.
— Вот-вот. Об этом я и говорю. А ты у нас самая общительная в семье. Сходишь с ним, хорошо? Да, и вот еще что. Будешь проходить мимо аптеки — пластырь купи.
Подмигнув росянке, Кит слез со стола. Покосился на медленно светлеющие окна, зевнул и отправился спать, взяв со стола журнал — почитать перед сном.
Ханс выщипывает мелкие перышки в паху своей девушки. Вообще-то, для этого существует специальная машинка, но Птице нравится, когда это делает Ханс, Машинкой, мол, больнее и дольше. Кроме того, многие знатоки уверяют, что выщипанные руками перья лучше действуют. Вот и сейчас — легкий пушок сыпется на заранее подстеленную простыню, а где-то на другом конце вселенной я выгребаю жетоны из автомата. Жетонов уже столько, что они прут из щели золотым потоком, звеня, раскатываются по полу, и все посетители казино столпились за моей спиной, дышат в затылок, надеясь урвать свою долю везения. Ханс всегда предупреждает меня о Дне эпиляции. Такой уж у нас уговор.
* * *
Мы были друзьями десять лет, потом он убил меня, потом я три года охотился за ним. И наконец — нашел.
Все было почти так же, как три года назад. Ханс пускал пузыри. Болтаясь в воде под старым пирсом, со связанными руками, он еще ухитрялся глотать воздух. Живучий, бес. Справа от его головы покачивался ржавый буек, слева — дырявый кондом. Он мог умереть до моего прихода, и это была бы паршивая смерть.