«Все, кто отпустил бороду, начинал со щетины.
Познать мир на современном уровне.
Цепляясь за ниточку сознания.
Ее мягкий журчащий голосок раздражал сильнее бормашины.
При виде счастливого человека всем стало скучно (А. Чехов).
Враги человека – его домашние (из Еванг.).
“Стреляться не с кем! Не с кем стреляться!” – провопил он и выстрелил сам в себя.
Побочки любви.
Хоть гирше та инше (укр. посл.).
Заговоривший человек должен быть выслушан.
Свиная щетинка на голове.
Неконтролируемое сочувствие.
Посмотри на Париж с Монмартра. Это же груда костей!»
Роман остановился на последней записи, вспоминая, его ли это собственная мысль или цитата. Скорее всего, цитата, но почему тогда не указан источник?.. Сам он однажды побывал в Париже – получил такую своеобразную премию за свою прозу: поездку в Париж на пять дней. И, глядя на город со смотровой площадки на Монмартре, вполне мог подумать, что здания – почти все белые, из известняка, – напоминают старые, выбеленные солнцем, запыленные ветром кости. Но, может, не подумал, а услышал это от стоявших рядом, тоже премированных поездкой, молодых писателей-острословов. Или вычитал где-нибудь у Перрюшо, у Мопассана, Селина, Гюисманса… Вот вставит куда-нибудь в повесть, а бдительный критик обнаружит и раструбит: «Это он украл! Ай-ай-ай!» А мысль-то хорошая, точная…
То ли на самом деле путь оказался короток, то ли блокнот помог, но Роман не успел истомиться в автобусе и даже удивился, что так скоро приехали.
В первый момент города не увидели. Лишь пятиэтажное здание рядом с автобусной остановкой, напоминающее то ли общежитие, то ли больницу. А вокруг только высокие сугробы.
Лишь затем стало ясно, что за сугробами скрываются домишки, заборы, навесы с поленницами.
Было непривычно тихо, хотя звуки, конечно, раздавались. Но главенствовала тишина, и она впускала в себя звуки, как гостей. Они не заполняли собой все, к чему привыкли Роман и Илья в Москве.
– Кла-ассно, – выдохнул Илья. – Сразу захотелось засесть, что-нибудь такое начать.
– Давай номер снимем в гостинице, и засядешь. В понедельник позвони в газету, скажи, что отпуск берешь на месяц. О твоей семье я позабочусь.
Посмеиваясь, грустновато пошучивая над своим писательским призванием, вспоминая Юрия Казакова, пошли по, видимо, одной из главных улиц в сторону вероятного центра. Расспрашивать жителей, где гостиница, где какие достопримечательности, не хотелось. Так шли, гуляя, оглядываясь по сторонам, стараясь впитать в себя новое.
По пути попалась избушка с вывеской «Кафе».
– Кофейку надо бы, – сказал Роман.