— Храйк, помнишь песню, которую ты пел в корчме перед моим уходом? Неужели ты уже тогда догадывался, чем всё это закончится?
— Все барды немножко пророки, — подмигнул мне полуэльф. — Нет, не знал, конечно. Но мне захотелось сложить и спеть эту балладу именно так и тогда, а музы, как и вещие сны, ниспосылаются нам свыше — откуда им, разумеется, виднее.
Между троллями, а то и между их ногами прошмыгнула перепачканная сажей Вирра. С радостным писком вскарабкалась по мне, как белка по елке, и повисла на макушке, тьфу, шее.
— Ой, Шелена! А я за тебя так волновалась, так волновалась!
— Я за себя тоже. — Я привычно придержала малявку левой рукой, правой принимая долгожданную кружку. — Ну и за тебя немножко.
Полуэльфка заливисто рассмеялась, мне аж ухо заложило.
— А мы тут с дядей Храйком песенку пели, слышала? Все хлопали!
— Бери ее в ученицы, Храйк, — пошутила я, — голос у нее знатный — громкий!
К моему изумлению, менестрель невозмутимо кивнул:
— Почему бы и нет? Не знаю, как насчет великой певицы, но освистать ее уж точно никто не посмеет! Поедешь со мной в Выселок, Вирра?
— Ну… — Девочка вопросительно глянула на меня. — А как же…
— Я буду вас навещать, — убедительно солгала я. Впрочем, кто знает?
— Поеду! — просияла мелкая. — Шелена, а ты правда не обидишься?
— Упаси боги! Напротив — обрадуюсь, что наконец-то тебя сбагрила.
Вирра звонко чмокнула меня в щеку, спрыгнула на землю и снова куда-то улизнула — не иначе как собирать трофеи. Малявка у нас была попрактичнее иных взрослых.
Я чокнулась с Храйком.
— А как поживает гениальная баллада о великой битве? Сочинил?
— Кое-что набросал, — с достоинством ответствовал рыжий, похлопывая себя по карману с туго скрученным пергаментом.
— А про меня там есть?
— И про тебя, — лукаво подтвердил Храйк.
— Ну спой, — не утерпела я. Со всех сторон полетели смешки, свисты и крики «Просим, просим!».
— Всему свое время, Шелена. — Полуэльф с загадочным лицом взял сложный аккорд, переливчатым волчьим воем раскатившийся от леска до леска. Аж сосульки на деревьях зазвенели. — А то потом опять будешь жаловаться, что накаркал!
— Вот еще, жаловаться! Спросить уже нельзя?! — Храйк лишь иронично поцокал языком и, склонив голову к лютне, продолжил терзать струны на предмет тягучей, но не лишенной своеобразной прелести мелодии.
— Хоть не пошлятина какая-нибудь? — подозрительно уточнила я.
— Обижаешь. Когда это я пошлятину сочинял?
— Да постоянно. «Одинокий козопас», например!
— Там же одни аллегории!
— Зато какие! У троллей уши завянут!
«Просим, просим!!!» — грянуло с утроенным энтузиазмом. Эльф охотно начал наигрывать вступление, я плюнула и пошла дальше.