– Добро! - сказал Жигалов.
Когда собрали документы, я вспомнил, в кино видел: так поступали перед выходом на задание разведчики на фронте. Нам тоже предстояло дело нелегкое.
Поток казался густым. Вода не блестела, она неслась сплошной черной массой, как битум, и шипела от падающих в нее струй дождя.
Скибов, держась за борт, спрыгнул в воду. Я представил, каково ему в ледяной воде, и у меня стянуло кожу на спине. Высоко подняв руку с документами, завернутыми в вещевой мешок, Никита двинулся к берегу. Его несколько раз сбивало течением. Но даже когда он скрывался в черной воде с головой, рука оставалась над поверхностью.
Через несколько минут Скибов возвратился. Его трясло, он с трудом проговорил:
– Ничего, идти можно. Если возьмемся друг за друга, не свалит.
Мы стали спускаться. Холодная вода охватила меня и сдавила ледяными обручами. Дыхание остановилось. Когда я немного пришел в себя, первая мысль была: «Видела бы мама!»
Вода доходила до груди. Мы ухватили друг друга за поясные ремни, каждый поднял вверх свободную руку. На эти руки лег Куцан.
Упираясь ногами в ускользающее дно, двинулись к берегу. В ночном мраке берега не было видно; казалось, вся черная ночь состоит из воды. Вода плескала в рот, в глаза, она была илистой, на зубах скрипел песок, глаза резало от ила. Сверху хлестали упругие струи дождя.
Мы продвигались медленно, думая только о том, чтобы не упасть и не уронить больного. Несли Куцана, как драгоценную и хрупкую вещь. Если бы несколько дней назад кто-нибудь сострил: «Вы будете Куцана еще на руках носить!», комсомольцы не поверили бы. И вот несем на тех же самых руках, которые мы поднимали за исключение. Несем, рискуя собой.
Тугая струя вдруг сбила меня и чуть не унесла прочь. Все остановились. Уперлись в дно ногами. Ремни натянулись, готовые лопнуть. Онемевшие руки, поднятые вверх, казалось, вот-вот подломятся под тяжестью лежащего на них Куцана. Превозмогая страшное напряжение, я все же поднялся, восстановил равновесие, и все двинулись дальше.
Когда мы выбрались на берег, всех пошатывало - и больного, и здоровых. Втянув головы в плечи, мокрые и дрожащие, трусцой побежали к городку. Куцана поддерживали под руки я и Скибов.
* * *
Итак, я лежу в госпитале. Вез Куцана и сам угодил. Ночное купание не прошло без последствий - простудился. Обидно, никто не заболел, а я слег! Правда, это сначала казалось обидным, а сейчас ничего, свыкся. Болеть, оказывается, приятно. Честно говоря, я уже здоров. Держат меня просто так, врач говорит - для укрепления. Температуры нет, только слабость небольшая. Маме, конечно, ничего не написал.