обращаются к сложившимся общедоступным
кодам. Дерзость художественного решения заключается в том, что художник использует уже
готовые коммуникативные структуры: предметы обихода, картинки, афиши, набивочную ткань с
цветами, "Венеру" Боттичелли, наклейку кока-колы, "Сотворение мира" из Сикстинской капеллы, журналы мод, тюбики из под зубной пасты. Речь идет об элементах языка, который что-то
"говорит" тому, кто привык этими знаками пользоваться. Очки Армана, флакончички
Раушенберга, флаг Джонса суть означающие, обретающие свои значения в кругу определенных
кодов.
174
И здесь художник тоже преображает знаки одного языка в знаки другого, устанавливая в
конечном счете в произведении искусства новый код, в котором адресату надлежит разобраться.
Создание нового кода для каждого произведения, а иногда для ряда произведений одного и того
же автора по-прежнему является неотъемлемой чертой современного искусства, но введение этого
нового кода происходит благодаря системе уже сложившихся кодов.
Комикс Лихтенштейна в точности соответствует языковым конвенциям комикса вообще, эмоциональным, этическим и идеологическим ожиданиям потребителей комиксов, только позже
художник изымает его из первоначального контекста, помещая в новый и тем самым наделяя
новыми значениями и созначениями (Маурицио Кальвези увидел здесь возможности новых
пространственных решений). В итоге, художник действует в соответствии с тем же самым
принципом, который Леви-Строс применительно к "ready made" назвал "семантическим
вкраплением". Но то, что проделывает художник, обретает смысл только в том случае, если он не
упускает из виду исходные коды, нарушенные и актуализованные, отвергнутые и подтвержден-
ные.
Такова в терминах теории коммуникации характерная ситуация в искусстве 60-х годов, вызванная, как это имеют обыкновение описывать, пользуясь довольно шаблонным выражением, "кризисом
нефигуративности". Трудно согласиться с тем, что в данном случае речь идет о некоем кризисе, обусловленном нестабильностью всякого произведения, которое стремится к автономии кода и
абсолютной новизне. И все же о кризисе или ситуации растерянности в определенных
художественных кругах говорить можно. Мы пытались поближе обрисовать ситуацию, в которой
очутилось современное искусство, бросившее вызов коммуникации и оказавшееся на грани
некоммуникабельности. Посмотрим, идет ли речь о возвращении к каким-то началам, доказавшим