— Я вас оставлю, — сказала Астмик, улыбнулась Аник и вышла. Аник поняла, что дочь верховного князя не хотела смущать ее, Аник, своим присутствием.
И правда, наедине с мастерицей Аник слегка расслабилась.
— Здравствуй, Фатьма, — сказала она и тоже села на пол, напротив мастерицы, перебиравшей принесенные платья и поглядывавшей на Аник, что-то прикидывая. — Я рада тебя видеть. Жалко, что по такому поводу… Платья жалко, и твоей работы жалко.
— Глупый девчонка Тамара, — сказала Фатьма убежденно. — Глупый, жадный… как это? Зависть, вот!
— Завистливая, — подсказала Аник.
— Завистливый, да, — кивнула Фатьма. — Хочет быть самый красивый. Не хочет других красивый видеть. И другим видеть нельзя. У-у, нехорош!
— Ты думаешь, это Тамара? — с сомнением спросила Аник. Тамара, конечно, была завистливой, но не настолько же, чтобы опозорить дом своего отца.
— Он, он. Он не сам, он сказал глупый Нина, и глупый Верико… Вот, меряй! — Фатьма протянула Аник платье из белой шитой золотом парчи. Аник испуганно взглянула на платье, показавшееся ей слишком роскошным, но послушно примерила.
Фатьма скривилась, будто ей на язык попала кислинка.
— Снимай, меряй это…
Аник перемеряла с полдюжины платьев, пока Фатьма не кивнула головой и не развернула Аник к зеркалу.
Платье было голубое, с белой отделкой, непривычного фасона: пышная юбка с разрезом спереди, в котором видна была нижняя, белая юбка из тонкого полотна и кружева, пышные рукава, тоже с разрезами, узкий низкий вырез.
Аник посмотрела на себя и замотала головой:
— Не одену!
— Ва! — сказала Фатьма, словно горянка, и снова стала копаться в платьях.
Она достала из груды платьев одно, цвета красной меди, с сомнением посмотрела на Аник, отложила его, потом снова взяла.
— Плохой цвет, — сказала она. — То есть цвет хорош, как твой волос — ах, что за волос! Красивый волос! Но когда один цвет — плохо! — она убежденно кивнула. — Только больше ничего нет.
Аник надела медно-красное платье. Фасон был похож на фасон прежнего, зеленого — высокий ворот, узкая юбка. Кружев не было, и вообще никакой отделки.
— Цвет сам играет, — пояснила Фатьма. — Хорошо!
Аник посмотрела на себя в зеркало. В прежнем, зеленом, платье ей было лучше, но и в этом неплохо, только вот цвет — Аник не представляла себе, как можно ходить в платье такого цвета. Даже наряды шаваб казались ей не такими яркими.
— Только серебро нельзя, — покачала головой Фатьма. В ответ на недоумевающий взгляд Аник, мастерица пояснила: — Украшения серебро нет, золото. Золото и… зеленый камень. Прозрачный такой.
Аник не знала, что за прозрачный зеленый камень имела в виду мастерица, но у нее все равно не было ни зеленых камней, ни золота.