Доктор Долгов И. И.
сидел в своей медизбе спиной к окну и пил спирт. Увидев возникшего перед ним
Взвоева, он сморщился и отмахнулся рукой.
– Уйди, комиссар, если
ты настоящий – уйди, если видение – сгинь, надоел.
– Я не видение, я за
тобой, доктор, я тебя сюда приволок, я тебя отсюда и уведу.
– Уж не в монастырь ли?
Взвоев кивнул.
– А не много ли берешь
на себя, комиссар? Я не вещь.
Взвоев приблизил свое
лицо к докторскому:
– Да ты что, доктор,
вправду спятил? Слу-у-шай, это я тебя так напугал? Прости, браток... жизнь я
тебе поломал, прости. Пойдем.
– Так что там, комиссар?
– Монастырь.
– Это я и без тебя вижу.
– И я теперь вижу,
отсюдова вижу. Настоящий монастырь, доктор. И скоро все увидят. Когда старец
умрет. Старец там есть святой, это он все устроил. Идешь?
– Нет.
– Ну, тогда давай по
последней. Слу-у-шай, а ты ж не пил вроде?
– А ты постарел за
сутки, комиссар. Ты и без того страшен был, а теперь прямо жутью от тебя веет.
Оставайся-ка ты, не валяй дурака, сам говоришь, что скоро его все здесь увидят.
М-да, действительно, что же тогда?
– На штурм вы пойдете.
– "Вы" в твоих
устах очаровательно звучит. М-да, здесь войско, комиссар.
– А там Бог.
Сказав так, Взвоев
вышел, чтобы никогда больше не встретиться с доктором.
"Войско..." –
опять защекотало докторский язык, опять защемило голову, опять подступила
тоска. "Господи, – уныло сказал доктор, – убери монастырь этот с глаз
моих..." – "Бом" – грохнуло вдруг за спиной. Доктор закрыл уши
ладонями. Долго так сидел, не пуская в себя беспокоящий звук. Вздрогнул,
почувствовав прикосновение. Поднял голову, обернулся и увидел небритого
соратника-фельдшера. Соратник виновато сморщился и сказал:
– Разрешите обратиться,
товарищ красврач. Товарищ красврач, красное воинство бьет челом и просит Христа
ради на разговление душевное, вкупе же и телесное. Взамен дают трофейный
френчик, новехонький, и сапоги аж яловые. А, товарищ красврач? – Вон! –
"товарищ красврач" вскочил и бешено замахал руками и заорал всякое
бессвязное. Соратник в ужасе отпрянул и бежал.
– Вон! – продолжал орать
доктор на дверь. Все внутри, изодранное тоской, особенно взвыло от этого
"красврач", хотя Долгов И. И. неоднократно слышал это обращение и
вполне терпел его. Заснул доктор за столом, а проснувшись утром, увидал в окно
Глубь-трясину... И еще больше щемило извилины и драло тоской внутренности.
Весьма мрачным стало
настроение у поручика Дронова после рассказа Оли-маленькой.
– Твое личико, Оля, как
та тарелочка, по которой яблочко катается, все видно.
– А ваше лицо, Александр
Дмитрич, как лицо того Ивана-царевича, который на тарелочке Кащея-бессмертного
увидал.