– Ну и ты мне тогда не
мать!..
И сама тут же испугалась
таких слов своих. Но через мгновение успокоилась. Будто снова мученик Севастьян
встал рядом. Да разве он уходил?..
Да, только так, нет у меня
больше мамы... Как недоумевала она тогда, как протестовала, когда рядом
сопоставлялись два эти разные места из Писания, которое при свечах читала
бабушка: "почитай отца и мать" и "оставь ради Меня отца и мать
своих"! На прямой сердитый вопрос ее бабушка мямлила, вздыхала и толком
ничего не могла ответить. Зоина линия жизни не пересекалась с этой темой из
Писания, хотя теперь, стоя перед пришпиленной бумажкой, она не понимала, как
это могло быть, неужто бабушкин отец, ее прадедушка, этот вопрос о Боге, о кресте
не поднимал перед своей дочерью, ее бабушкой. В Зою же сейчас вошло
окончательое понимание того, что, казалось, понять невозможно: совмещение двух
вроде бы несовместимых противоречий. Да, почитай отца и мать, ибо они, рождая
тебя, дают тебе тело. Но тело твое без души есть всего лишь ходячая кукла. И
если Вселяющий в твое тело душу говорит: "Оставь ради Меня все, в том
числе и родителей своих..." – то приказ этот надо выполнять беспрекословно
и всецело довериться Ему. Если Он сотворил небо и землю, если Он каждому
рожденному дарит душу, то слова Его есть истина, не подлежащая обсуждению. И
родителям твоим будет благо, если послушаешь Его. Как и когда Он это устроит –
не твоего ума дело. Не об этом думай, а о том, как выполнить Его приказ.
– Да! Нет у меня больше
матери! Моя мать связана с той силой, что жутью дует с этого страшного
пришпиленного места. А я – с другой Силой...
Зоя сорвала листок с
двери, скомкала его, сунула в карман юбки и вышла из квартиры. О портфеле она
забыла, школа никак не вмещалась в предстоящий день. Впервые в жизни она не
представляла, как сложится ее день. Да и вообще, а дальше-то что делать? Было
темно и вьюжно. Она долго шла, ни о чем не думая, и когда почувствовала нудную
боль в ногах, увидела справа резной черный железный забор, а за ним – небольшой
храм, обшарпанный, но, похоже, действующий: из него выходили. На заборе висела
огромная доска с золотой надписью "Церковь Владимирской иконы на Прудах.
Памятник XVII в. Охраняется государством". Значит, в Москве есть церкви –
не только декоративные придатки к мавзолею.
– Охраняют они,
живоглоты... – зло проворчала какая-то бабушка, выходя из ворот. Она говорила
это идущей рядом с ней другой бабушке.
– Да уж, – отвечала та.
– Па-мят-ник!.. Гвоздя без ихнего разрешения не вобьешь. Сколько порогов
батюшка обил, чтоб только осмотреть сваи-то, а то ведь совсем плохи, до беды
недалеко. Ар-хи-текро-ры... раз-так их... – похоже было, что они каждый раз вот
так переговариваются, когда мимо доски идут.