Никому не хотелось
расходиться. Юлия Петровна подошла к отцу Илье:
– Слушай, а бойко ты,
оказывается, говоришь, все-таки чему-то вас в семинарии учат! – она вдруг
улыбнулась и приникла к его уху, – А это ты про чьи руки говорил?
– Да про твои, про чьи
ж! Вслух при всех не стал, чтоб крылышки не выросли, чтоб не подрезать потом. А
вообще-то, – батюшка в ответ улыбнулся, – я тут еще доску мемориальную прибью,
мол, рачением рабы Божией Иулии.
– Я тебе прибью! –
вскинулся ворошиловский стрелок. – Я тебя самого тогда к ней прибью!
И через паузу вместе
засмеялись.
– Слушай, а я, пожалуй,
пойду сейчас, переоденусь, да и назад сюда, посторожу. Ночью, все одно спать не
буду, уж больно много всего на один день.
– Это точно, много. А
может, наоборот, поспишь, действительно ведь день за год получился.
– Нет, знаю, что не
засну. Уж больно такое навалилось, не заснешь. У Распятия нашего Серебрянского
посижу. А вообще... возьмешь сторожем? Самое мое место.
– Э, нет, не пойдет.
Дезертировать с трудового фронта не позволю. Мы с тобой Закон Божий будем
проповедовать.
– Да иди ты!..
– Слушай, Юлечка, я тебе
на будущее скажу, если когда захочешь меня как-нибудь обозвать, ты говори:
окромя сана. Потому как меня обижать можно и нужно, а сан мой – нет, никак мое
рукоположение от самих апостолов идет.
– Ну прости.
И тут рядом возникли Зоя
и Сева, оба с мамами.
– Юль Петровна, –
сказала Зоя, – а можно и мы с вами тут ночью посидим? Именины наши отметим,
помолимся как следует, вы нам порассказываете чего-нибудь.
– Это вы не ко мне, это
вы к мамам своим.
– Да вообще-то,
как-то... – пробормотала Севина мама, – ночью в церкви...
– Так здорово – ночью в
церкви! – Зоя почти пропела. – А, мамочка, отпустишь?
Защемило вдруг у Зоиной
мамы, как прозвучало для нее это "отпустишь", она вздохнула и
отпустила. Отпустили и Севу-Севастьяна.
Если б еще вчера кто
сказал Юлии Петровне, что новогоднюю ночь она будет проводить в открытом ЕЮ
храме, напротив Распятия из Серебрянки, она б... ну если б не пристрелила сразу
предсказателя, то рассмеялась бы ему в лицо. Рассмеялась она и сейчас, только
другим смехом, тряхнула головой и сказала:
– М-да, во дела!
"Что с вами, Юлия
Петровна?" – глазами вопрошали Сева-Севастьян и Зоя.
– Да ничего, это я так.
Да уж, действительно, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Так значит,
говорите, Нового года нет еще? Строгий пост? Тогда вот картошечка в мундире, а
для баловства – помидорчики. Ну, а мне еще крепенького из фляжечки моей
фронтовой, уж извините. За именины ваши выпью.
– Юлия Петровна,
помолиться положено, – сказала Зоя, а Сева подтвердил сказанное солидным кивком
головы.