— Ну и что? — спросил
папа. — Все нормально? — Он хоть и вопросительно спросил, но по его голосу
слышно было, что он в этом и так уверен.
Мама, сглотнув воздух,
кивнула головой.
— М-да, чудят бабусины
вещички, — многозначительно сказал папа. — Ин-те-рес-нень-ко.
А Катя стояла тихая и
задумчивая. Обед прошел молча и тягостно, кусок никому не лез в горло. Папа и
мама пустыми глазами смотрели в свои тарелки и ели машинально...
Пустые глаза — это вот
что значит. Когда ты, мой дорогой друг, чем-нибудь сильно занят, твои глаза
поглощены этим занятием; на себя в этот момент ты, конечно, не смотришь. Но
если кто-нибудь на тебя посмотрит, увидит их работающими — думающими,
сосредоточенными, веселыми, грустными. Да-да, грусть — это тоже работа глаз,
никто никогда не скажет, что грустные глаза — пустые. И даже когда глаза
отдыхают, они ни в коем случае не пустые. Перед сном, когда ты смотришь в
потолок, они у тебя усталые и готовятся смотреть сны. Итак, глаза всегда
куда-то смотрят, хотя бы в потолок, а пустые глаза смотрят в никуда и — ничего
не видят. Мечтательные глаза, кстати, тоже можно назвать пустыми. Ведь мечта —
это «фу», нечто несуществующее. Пустым делом занимается тот, кто смотрит на то,
чего нет.
После обеда все немного
оттаяли, успокоились. Мама с папой только и делали, что в очки и на очки
смотрели и к зеркалу бегали, а папа его еще и обследовал, то есть ощупал, со
всех сторон и сказал: «М-да», — и, конечно же, добавил: «Интересненько».
Папа и мама корчили
зеркалу рожи, и такое от этого получалось отражение, что не приведи Бог и в
страшном сне увидеть. Катя же сидела тихо и в родительской суетне, на игру
похожей, не участвовала. На душе у нее было тяжело.
А родители,
навосклицавшись, надивившись странному явлению, совсем успокоились и решили
срочно вызвать дядю Лешу, папиного брата, а Катиного дядю — большого ученого.
Они уже развеселились, а папа, надев очки, даже похохатывал, когда на маму
смотрел. Особенно, когда она руками махала и прикрикивала: «Перестань!»
— Дядя Леша будет в
восторге, — сказал папа.
Катя же никак не могла
взять в толк, чем здесь восторгаться, и все больше мрачнела.
Наконец, дядя Леша
пришел. Папа жестом остановил его в дверях, навел бабушкины очки и глянул... И
так вдруг засмеялся, что поперхнулся и закашлялся. Иногда про такой смех
говорят: «Заржал». Но мы так не будем говорить. И ты, мой юный читатель,
никогда не говори так про человека, даже если это очень похоже: ведь человек не
лошадь.
Мама сняла с папиного
носа очки, надела и тоже засмеялась. Катя подбежала: