На ночлеге (Семенов) - страница 3

– - Все равно, у него лучше, у него все проезжие ночуют.

– - Ну, ладно, поедем хоть туда, -- сказал Шкарин и, дернув за вожжи, поехал дальше.

"Горкин, Горкин, -- вслух думал Павел Анисимыч, -- прозвище что-то знакомое! А, это не тот ли мошенник, что одного проезжего обобрал?"

И Павел Анисимыч вспомнил, как несколько лет тому назад ходили слухи, как в этой деревне на ночлеге "обчистили" одного проезжего, и когда он поднял шум, то его так исколотили, что он еле со двора убрался. "Неужели это тот?" -- подумал Шкарин, и его охватила робость; но это чувство продолжалось не долго.

"Что я, капиталы, что ль, у меня какие или добра много, чего мне бояться-то? -- ободрил он себя. -- Мне он не страшен, еще, може, скорей что о пропаже своей в таком месте разузнаю".

Вскоре он подкатил к большой крепкой избе с зелеными ставнями и, слезши с телеги, подошел под среднее окно и постучался в него кнутовищем.

– - Что надо? -- послышался громкий оклик из избы.


– - Ночевать нельзя ли?

– - Подъезжай к воротам.

Павел Анисимыч повернул лошадь к воротам; в это время изнутри стукнули щеколдой, и ворота отворились. В них стоял толстый, приземистый мужик с рыжей бородой, грязноватым цветом лица и быстро бегающими небольшими серыми глазами. По тому, что он был в кумачевой рубашке и двубортной грязной и выцветшей жилетке, можно было подумать, что он сам хозяин. Павел Анисимыч поклонился ему.

– - Здорово, -- небрежно кивнул ему хозяин, быстро окинув взглядом и подводу, и проезжего, и видимо ничего не замечая особенно выгодного в них для себя.

Павел Анисимыч взял лошадь под уздцы и ввел ее в широкий и просторный, наглухо покрытый соломой двор.

На улице в это время прокатился гулкий раскат грома, и тотчас же закапал редкий, но крупный дождик. Павел Анисимыч перекрестился.

– - Слава Богу, убрался до дождя, -- проговорил он и стал выпрягать лошадь.

– - А куда едешь-то? -- как-то сквозь зубы процедил хозяин.

– - Еду-то? В город, -- сказал Павел Анисимыч.

– - По каким делам?

Шкарин запнулся. "Зачем ему говорить правду?" -- мелькнула в голове его мысль. И сейчас же он торопливо ответил:

– - За покупками кое-какими.

– - Так, -- протянул Горкин. -- Ну, убирайся тут да приходи в избу.

И он поднялся на высокие мостенки и скрылся в сенях. Павел Анисимыч отпряг лошадь, задал ей корму и, окинув взглядом надворные постройки Горкина, отправился вслед за ним.


III.

Изба была просторная и неуютная: окна казались выехавшими на улицу, стекла грязные, на стенах хотя и были прибиты несколько картин, но небрежно; на лавках было разбросано разное тряпье, на полу у печки лежала небольшая дощечка с кормом, должно быть, для цыплят, хотя цыплят в избе уже не было, а только были заметны их следы. Людей, кроме хозяина, в избе еще было двое: высокая, худая, как будто забитая и запуганная баба, хозяйка, и молодая, краснощекая, с надменным лицом девка, дочь хозяев, более похожая на отца, особенно глазами, Хозяйка ответила на приветствие Шкарина обычным "добро пожаловать", а девка почти и не взглянула на него, а с совершенно равнодушным видом прошла в чулан и осталась там.