Вечер похоронного дня был невообразимо мрачным. Чего, впрочем, и следовало ожидать. Мы с Винсентом сидели в библиотеке и почти не разговаривали. Да и о чем было творить? Его жена умерла. Он любил ее, и теперь ему надо было как-то жить дальше, уже без нее. Похоже, мое присутствие все-таки помогало ему. Я читал газету. Он делал вид, что читает книгу, хотя я знал, что мыслями он сейчас далеко. Старинные напольные часы громко отбивали время.
Так мы просидели часа два. Потом к нам вошел Дженкинс. Дженкинс состоял в услужении у Винсента столько лет, что они оба уже и не помнили, сколько именно. Он неторопливо прошел через комнату. В его неспешных, бесшумных движениях было что-то умиротворяющее.
— Бокал порто, сэр?
— Да, Дженкинс. Спасибо.
Наблюдая за тем, как дворецкий разливает портвейн, я вдруг подумал, что теперь, когда не стало Элисон, для Винсента Дженкинс остался, наверное, самым близким человеком.
— Я думаю завтра отправиться на охоту, — задумчиво проговорил Винсент, даже не подозревая о том, как ужаснула меня подобная перспектива. — Может быть, это меня отвлечет, а то я постоянно думаю об Элисон. Почему бы тебе не поехать со мной? Ты уже столько времени не садился в седло.
— Ты же знаешь, Винсент, я не люблю охоту. Все это бессмысленное кровопролитие…
— Чепуха. Насколько я помню, ты даже близко к лисе не подъезжаешь. И потом, ты хороший наездник.
— Прости, Винсент, но я действительно не люблю ездить в седле. А охоту я просто не выношу.
И тут неожиданно зазвонил телефон.
Разумеется, в телефонном звонке нет ничего необычного. Признаюсь, я был слегка удивлен, что у Винсента вообще есть телефон. Но в том, что он зазвонил, не было ничего сверхтаинственного и пугающего. Я заостряю на этом внимание, потому что, как только раздался первый звонок, Винсент вскочил с кресла, издав при этом какой-то странный сдавленный звук, больше всего похожий на визг раненого или пойманного в капкан зверя.
Телефон продолжал звонить. Я взглянул на Винсента. Он был бледен как мел. Он замер на месте и не мигая таращился на телефон, так что я даже испугался, что его глаза сейчас выскочат из орбит. Я не знаю, сколько времени длилась эта немая сцена: Винсент глядит на телефон, я — на Винсента, — но все же, наверное, достаточно долго. Потому что телефон замолчал, как будто звонивший устал ждать ответа. Винсент бессильно упал в кресло.
Я не знал, что и думать. Было ясно одно: нервы у Винсента расшалились. Вероятно, от горя.
— Да, меня тоже иной раз пугают внезапные звуки, — заметил я как бы между прочим. Я понимал, что мое заявление звучит бессмысленно, но я должен был сказать хоть что-то.