Послышалось сипение и хрип — воздух уходил сквозь многочисленные ярорехи, но Жуга всё дул и дул, весь покраснев и выпучив глаза, пока дом, наконец, не огласился визгливым хриплым воем. Назвать его музыкой язык не поворачивался. Фриц сморщился, присел и торопливо зажал ладонями уши: в замкнутом помещении издаваемые волынкой звуки казались невыносимо громкими.
— Нет, так дело не пойдёт, — недовольно бросил травник, вновь ушёл наверх, пошарил там на полках и вскоре вернулся, неся большущую сапожную иглу и два клубка дратвы — один смолёный, другой нет.
От сатанинского рёва за дверью слегка онемели — на минуту-другую тишина там воцарилась абсолютная.
Потом кто-то снова выругался по-испански, по-французски, а затем, наверное, для страховки, — ещё и по-немецки, витиевато и раскатисто. Кто-то сбивчиво забормотал молитву. Золтан застонал и стиснул зубы.
— Жуга, что ты делаешь, ты с ума сошёл! — воскликнул он. (Травник словно бы его не и услышал.) — Теперь они от нас не отстанут. На кой тебе сдался это старый бурдон?! Лучше бы уж мы попробовали пробиться силой, вернее бы было. Их там всего пятеро или шестеро.
— Восемь, считая мальчишку, — рассеянно ответил тот, вдевая нитку в иголку. — Толпа не в счёт.
— А? Ну, пусть даже так. Но ты же один троих стоишь, даже без оружия!
Жуга поднял голову. Взгляд его синих глаз был полон непонятной грусти.
— Я и без того слишком много убивал, Золтан, — тихо сказал он. — Убить всегда проще. К тому же, к этому привыкаешь. Если ты начал убивать, потом очень сложно остановиться. Я остановился. Не заставляй меня снова браться за оружие. Я слишком долго слушался тебя. Позволь мне теперь решать самому.
Золтан ещё поворчал, больше для виду, чем из недовольства, потом умолк — спорить с травником в его теперешнем состоянии было бесполезно. Жуга тем временем устроился в кресле поближе к огню и принялся заштопывать разошедшиеся швы на кожаном мешке. Мюзета лежала у него на коленях, как бесформенный мохнатый зверь и раз от разу тяжело вздыхала, когда травник на неё наваливался локтем. Было в ней что-то этакое, чересчур реальное, живое и до жути неприятное. Временами Золтану казалось, что она смотрит на него чёрными глазками своих трубок, как будто говоря: «Э, вон ты где, голубчик!», и тогда он торопливо отводил свой взгляд.
В дверь снова застучали — требовательно, хоть и без усилий. Видимо, гудение кого-то там снаружи здорово обеспокоило и далее испугало.
— Эй, открывай! — гаркнули за дверью. — Мы знаем, что ты здесь, проклятый колдун! Я — начальник сторожевой башни Мартин Киппер из Гаммельна. У меня здесь пять... Гм! У меня здесь взвод солдат и его преподобие отец-инквизитор. У него хартия с круглой печатью о твоём взятии под стражу, слышишь, ты? Именем Его Величества короля Филиппа, государя испанского, приказываю тебе немедленно открыть!