Томас помедлил, но потом решил ничего не скрывать.
— Те речи, которые он говорил через дверь... — проговорил он. — Про г-господа Иисуса Христа и про церковь. В них есть хоть кэ-э... капля истины?
— Ах, вот, в чём дело... — Себастьян откинулся на подушки. — Что ж, я понимаю тебя: подобные суждения и в самом деле способны смутить неокрепшую душу.
Он сдвинул ладони домиком и замер, пошевеливая пальцами и глядя пред собой в никуда. Поза эта, свидетельствующая о крайней степени сосредоточения, была юноше хорошо знакома, и Томас молчал, терпеливо ожидая продолжения.
— У церкви и у инквизиции много врагов, особенно среди вероотступников и всех инакомыслящих, — начал монах. — Обилие знаний так же страшно, как и оголтелое невежество, ибо и то и другое есть две крайности, а где крайности, там перекос, и нет устойчивости. А ересь подобна гнили — она не приходит извне, но подтачивает плоды изнутри. Стоит лишь раз ей дать поблажку... Скажи мне, Томас, знаешь ли ты, как образовался наш орден?
Продолжать ответ вопросом в форме диалога было обычной манерой отца Себастьяна. К такому повороту в разговоре Томас также был привычен и потому ответил с готовностью:
— Его основал святой Д-доминик, а утвердил в одна тысяча двести шестнадцатом году от рождества Христова его святейшество п-папа Гонорий III.
— Bueno! — воскликнул брат Себстьян. Глаза его блестели. Он выглядел таким довольным, каким только может выглядеть больной простудой человек, сидящий на кровати в одной рубахе и с ногами, до колен опущенными в бадью. — А не припомнишь ли ты, в какой местности всё это происходило?
— На юге Франции, в Провилле п-под Тулузой.
— Опять-таки — прекрасно! Всевышний одарил тебя превосходной памятью, мой милый Томас. А знаешь ли ты, почему большинство инквизиторов назначается из числа доминиканцев?
— Н-нет, учитель, не совсем, — признался тот. — Я думал, что это — из-за последовательности и упорства братьев в б-борьбе за чистоту веры. Из-за этого молва даже дала нам прозвище Domine canes — «псы Господни»...
— Увы, сын мой, — брат Себастьян развёл руками и возвел очи горе, — это правда, но не в этом дело. Верней, не только в этом. Провилль в то время был охвачен ересью альбигойцев, угрожавшей целостности церкви. Их проповедники-ересиархи шли в народ, искали себе паству и смущали неокрепшие умы. Святая Церковь вынуждена была противопоставить им своих посланников, людей учёных и смиренных, могущих словом вернуть заблудших на путь истинный. В молитве, аскезе и апостольской стезе видел Доминик залог обретения святости, а святость — главное условие успешной проповеди. Святой Альберт Великий и его ученик святой Фома Аквинский были доминиканцами. Монахи ордена святого Доминика уделяют столь большое внимание изучению богословия потому, что они более других ответственны за чистоту вероисповедания и людских помыслов. Ради этого пришлось даже пересмотреть решения первого генерального капитула, который провозгласил отказ от всякого имущества, ибо для занятий богословием необходимы отдельные кельи, обширные библиотеки и скриптории и денежные средства для обучения новых проповедников. Поэтому, когда была утверждена святая инквизиция, не возникло ни малейших колебаний, кто её будет курировать. Наш долг — дознаться до сути, то есть расследовать все обстоятельства, отыскать и разоблачить еретика. Мы не караем и не судим, мы лишь помогаем мирским властям установить истину. Ведь преступления и нарушения законов, которым предаются вероотступники и еретики, порой бывают невероятно сложны для распознания. У дьявола в запасе достаточно уловок и лазеек, проповедники его хитры. Их речь — error circumfexus, locus implicitus gyris