Так, значит, пропасть бесконечна?
Он еще немного приблизился к проходу, пытаясь покончить с этим зловещим призраком, и прокричал что было силы:
— Нет!
Но голос его не зазвучал, а умер внутри, отнимая у старика жизненные силы. Он почувствовал, как у него подгибаются ноги, ощутил бесконечный леденящий холод, непобедимую тяжесть. Отверстие, как черная дыра, поглощало какую угодно энергию.
Но разве он мог отступить? Какой смысл тогда в его жизни? Разве он не потратил столько лет на доказательство гипотезы, над которой столько раз смеялись? В конце концов, он ведь еще не покинул реальный мир, хоть и чувствует, как с каждым мгновением его все больше и больше наполняет новое, таинственное знание, неведомая уверенность. Он пойдет вперед, в одной руке, вытянутой перед собой, держа лампу, а второй прижимая к груди свое сокровище. Ему нужно преодолеть лишь глубокую тишину и плотный мрак.
Он двинулся вперед, думая обнаружить в конце пути перед собой стену, но ошибся. Его худая рука протянулась в ничто, свет лампы в одно мгновение превратился всего лишь в точку, и в тот самый момент он обрел уверенность в том, что долгими годами лишь предвосхищал, и почувствовал, как кровь покидает его вены.
Он в ужасе сделал шаг назад и, стеная, попытался отыскать выход в галерею, приведшую его к порогу бездны. Так он добрался до начала лестницы. Сосуд стал невыносимо тяжелым, но профессор не желал выпускать его из рук, он скорее готов был умереть, прижимая свое сокровище к груди. Пусть его найдут в таком положении, и он обретет в смерти свою единственную, последнюю славу. Лампа постепенно светила все ярче, по мере того как он удалялся от ужасного места, но сердце в груди его билось все слабее и медленнее.
Профессор сделал еще несколько спотыкающихся шагов назад, и стена, находившаяся перед ним, растаяла в свете лампы. Задыхаясь, он дотащился до верхней комнаты. С огромным трудом он закрыл вход, снова поставив камень на место. Старик опять присыпал его землей, а потом взял с пола сосуд и добрался вместе с ним до домика.
Теперь он не мог больше смотреть на драгоценный предмет. Лихорадочно обернув его покрывалом, он взял лист бумаги, перо и из последних сил начал писать. Закончив свою работу, он положил письмо в конверт, написал на нем адрес, запечатал. Он чувствовал приближение смерти.
* * *
Ари медленно потягивал турецкий кофе и курил, стряхивая пепел на объедки ужина, все еще лежавшие перед ним на тарелке. Сделав глоток, он всякий раз бросал взгляд на улицу. Последние посетители покидали заведение, хозяин наводил порядок.